Джокертаунская комбинация
Шрифт:
– Да. Созревший до срока. Как Рон Рейган, только более сногсшибательный. Ну и больше похожий на ананас, если смотреть сбоку. Что ты сделал с волосами? Ты выглядишь словно член.
Они шли теперь вдоль линии самодельных конструкций из ДВП и пластика. Пара детей – натуралов или джокеров, невозможно было понять под слоем грязи – готовили нечто, что, как искренне надеялся Марк, на самом деле не было кошкой на металлическом стержне, жарящейся над огнем, разведенным в бочке.
– Я постригся для суда об опеке над Спраут – это моя дочь, решали, кому
– И что в итоге?
– Меня отымели прямо в зале суда.
Она сплюнула.
– Комбинат справедливости. А почему у тебя двухцветная голова?
– Я подумал, что никто в мире не свяжет Капитана Глюкса, объявленного в федеральный розыск, с его длинными распущенными локонами и козлиной бородкой, и какого-то панка с помойки. – Он остановился и посмотрел на нее сверху вниз. Он был высок, но в шестьдесят четвертом он был на добрый фут выше. – Но ты связала, – сказал он. – Как ты меня узнала?
– Я… Я читаю газеты время от времени. А ты сказал мне свое имя. Тебе еще нужно подучиться осторожности.
– О, – сказал он удрученно. – Но я думал… Я имею в виду, ты сказала, что здесь я среди друзей.
– Да. Именно поэтому, когда я нашла тебя, тебе отбивали твой тощий зад.
В ее руке вдруг возник нож, его маленький острый кончик ткнулся ему под подбородок.
– Нет никаких друзей, нигде. Усек?
Он осторожно кивнул. Рукоять ножа разлетелась и резко повернулась, пожирая лезвие.
– Запомни это и сделаешь большой шаг к тому, чтобы выжить на улице, – сказала она, двинувшись дальше. Он чуть задержался, все еще находясь под впечатлением того сумасшедшего напряжения, что он заметил в ее серебряных глазах.
– Сказать тебе по правде, я тебя не сразу по имени вычислила. Только после того, как ты понял слова про Комбинат. Я вдруг подумала: кто еще, кроме престарелых детей цветов, может знать о Кене Кизе? И тогда все сложилось.
– А ты тогда откуда знаешь? Ты не дитя цветов. Ты едва ли старше Спраут.
– Ей тринадцать, а я намного старше. Возможно, на века. Не смотри с таким удивлением. Я тебя проверяла. – Она засмеялась, и смех был ломким и острым, словно старая медь. – Тайрон и его пустоголовые приятели будут гадить живыми крысами, если узнают, с кем они связались. У тебя есть внушительные связи с некоторыми влиятельными джокерами. Они все еще помнят, что ты сделал для Золотого Мальчика, ты в своем роде герой-мученик или что-то вроде того.
Он отвернулся в смущении. Он кое-что слышал об этом, но никогда не принимал всерьез. И тем не менее, был джокер, который предупредил его о наркоконтроле…
– С другой стороны у нас есть несколько видных граждан прямо здесь, на Роксе, которые хотят вонзить свои когти в тебя даже больше, чем этот твой наркоконтроль. Возможно, некоторые из них помнят Монастыри… не надо бледнеть и трястись, мне только сердечного удара тут не хватало. Твои секреты
– Твой… друг знает?
– Эй, Блез – главный человек в моей жизни, дорогуша. А ты просто дурак, которого я подобрала на пляже. Более того, он главный человек на Роксе в том смысле, в котором бедный Блоут никогда не сможет им быть. Если я решу, что ему нужна эта информация, он ее получит. О’кей?
Он не был с этим согласен, но видел, что ничего не сможет поделать. Голова его склонилась набок, словно он прислушивался к эху. Что-то она сказала… Иногда казалось, что он идет по краю обрыва в депрессии, нависшей над ним словно снежные сугробы, и в любой момент та лавиной обрушится на него, нарушив его способность мыслить сильнее, чем любой марихуановый кумар, который у него когда-либо был.
Какая бы связь между ними ни установилась, сейчас она казалась разрушенной. Он посмотрел на нее.
– Как ты сказала зовут твоего парня?
– Блез. Блез Андриё. Он…
Голова Марка резко повернулась назад. Рыжий мальчишка шел по песку к ним, и Марк удивился, как он не узнал его сразу.
Он вскочил на ноги и ринулся к нему, по щиколотку увязая в песке.
– Блез! Блез, как поживаешь, приятель?
Блез шел, с изяществом опытного танцора преодолевая зыбучесть зловонного песка. Удовлетворенная улыбка не сходила с его лица, хотя ему пришлось приложить некоторые усилия, чтоб не качаться, когда он махал правой рукой. Он неаккуратно поставил блок, и парень с драконом скользнул кулаком по его скуле, приведя его в ярость. Но он не мог показать боль. Его знаменосец мог бы подумать, что Блез – всего лишь человек.
Он чудесным образом в считаные месяцы после побега заматерел. Его тело было просто вулканом, кипящим гормонами роста, и горячая подростковая злость, бежавшая по его жилам, словно горячий пар, поддерживала его в увлечении боевыми искусствами и пауэрлифтингом, на котором всегда настаивал дед. Он был уже крупнее, чем кто бы то ни было таксианского телосложения. Любой, кто разросся бы до таких размеров, был бы уничтожен как монстр. И его таксианского происхождения мышцы были плотнее и эффективнее, чем человеческие. Его нейроны проводили сигналы и восстанавливались быстрей.
Он вырос немного утомленный той легкой властью, которую давали ему его ментальные способности, и он нашел экзистенциальное удовольствие в драках.
Конечно, он говорил КейСи, что это был лишь способ преподать всем урок. Показать, что он не просто какой-то там слабый умник туз, такой же слабак, как и его дед. Он говорил так потому, что КейСи не была жесткой. Хотя она была умна, но когда у нее было настроение, она становилась таким же счастливым дикарем, как любой из джамперов. Она любила рационализировать жестокость Блеза, воображая, будто он создает на Роксе некий Новый Порядок из всего этого сброда. Пока она забавляла его, его забавляла и эта игра.