Джон Баррингтон Каулз
Шрифт:
Я дожидался Каулза и его спутниц на улице. Мой друг радовался неудаче гипнотизера.
– Боб, со мной у него не вышло!
– торжествующе воскликнул он, пожимая мне руку.
– Не по зубам оказался орешек!
– Еще бы!
– подхватила мисс Норткот.
– Джеку есть, чем гордиться. У него очень сильная воля, правда, мистер Армитейж?
– Но и мне туго пришлось, - продолжал Каулз.
– Несколько раз показалось - все, силы кончились. Особенно перед тем, как он сдался.
Вместе с Каулзом я отправился провожать дам. Он шей впереди, поддерживая миссис Мертон; мы с девушкой оказались сзади. Сначала шли
– Мисс Норткот, а ведь это сделали вы!
– Что именно?
– Загипнотизировали гипнотизера. Иначе, наверное, и не скажешь.
– Что за нелепость?
– засмеялась она.
– Вы, значит, полагаете, будто у меня сильнее воля?
– Да. И очень опасная.
– Чем же она опасна?
– удивилась мисс Норткот.
– Я полагаю, что любая чрезмерная сила опасна, если использовать ее во зло.
– Вы, мистер Армитейж, из меня какое-то чудовище делаете, - сказала она. А потом, взглянув на меня в упор, продолжила:
– Вы меня не любите. И всегда меня в чем-то подозревали, не доверяли мне, хотя я никакого повода не давала.
Обвинение было настолько неожиданным и точным, что я не нашелся, что возразить. Она же, помолчав, сказала, жестко и холодно:
– Не вздумайте вмешиваться в мою жизнь, мистер Армитейж. И не вздумайте из предубеждения настраивать против меня вашего друга. Не стоит ссорить нас с мистером Каулзом, ни к чему хорошему это не приведет.
В ее словах, в звучании ее голоса слышалась явная угроза.
– Вмешаться не в моей власти, но я боюсь за друга, - ответил я.
– То, что я видел и слышал, дает веские основания для страха.
– Ох уж эти страхи...
– сказала она презрительно.
– Что, интересно, вы видели и слышали? Что-нибудь от мистера Ривза? Он ведь тоже, кажется, ваш друг?
– Ривз никогда не упоминал при мне вашего имени, - сказал я, ничем не погрешив против истины.
– Кстати, я должен сообщить вам печальную новость он при смерти.
И я взглянул на девушку: проверить, какое впечатление произвели мои слова. Мы как раз проходили мимо окон, свет падал на лицо мисс Норткот. Она смеялась! Да-да, тихонько смеялась, лицо ее сияло неприкрытой радостью. Тут я испугался уже не на шутку. С этой минуты я не доверял ни единому слову мисс Норткот.
До дома дошли молча. Прощаясь, она взглянула на меня предостерегающе. "Не вздумайте мешать мне, это опасно", - читалось в этом взгляде. Однако меня не остановили бы никакие угрозы, если б имелся очевидный способ защитить Баррингтона Каулза. Но какой? Рассказать ему? О чем? Что женихов этой девушки преследует злой рок? Что его невеста жестока? Что в ней таится сверхчеловеческая воля?.. Для страстно влюбленного Каулза все это сущие мелочи. Человек такого склада просто не поверит, что его любимая виновата или нехороша. И я молчал.
В рассказе моем наступает перелом. Все, описанное доселе, основано на предположениях, логических рассуждениях и выводах. А теперь я, уже как непосредственный свидетель, обязан бесстрастно и точно описать смерть моего друга и то, что ей предшествовало.
В конце зимы Каулз заявил, что хочет жениться на мисс Норткот не откладывая, вероятно - весной. Он, как я уже говорил, был вполне состоятельным человеком, у невесты его тоже имелись сбережения. Причин для отсрочки не было.
–
Я поблагодарил, отогнал дурные предчувствия и убеждая себя, что все обойдется.
Недели за три до свадьбы Каулз предупредил меня, что вернется заполночь.
– Кейт прислала записку. Просит зайти вечером, часов в одиннадцать. Поздновато, конечно, но она, должно быть, хочет обсудить что-нибудь по секрету от старушки.
Каулз ушел. Лишь тогда я вспомнил о таком же ночном разговоре мисс Норткот с беднягой Прескоттом - как раз перед его самоубийством. Вспомнился мне и горячечный бред Ривза, о смерти которого, по трагическому совпадению, я узнал именно в тот день. Что же все это значит? Быть может, у прекрасной ведьмы есть какой-то секрет, который она непременно - откроет накануне свадьбы? А может, ей запрещено выходить замуж? Или на ней нельзя жениться? Меня снедало беспокойство. Я наверняка догнал бы Каулза и попытался отговорить его от встречи с невестой - пускай даже с риском потерять его дружбу, - но, взглянув на часы, понял, что опоздал.
И решил не ложиться, а дождаться его возвращения. Подбросил угля в камин, снял с полки какой-то роман... Вскоре, однако, я отложил книгу: собственные мысли, треножные и гнетущие, занимали меня куда больше. Двенадцать, половина первого, Каулза все нет. Наконец уже около часа ночи с улицы донеслись шаги, потом раздался стук в дверь. Я удивился: мой друг никогда не выходил без ключей. Поспешив вниз, я распахнул дверь и понял, что сбылись мои худшие опасения. Баррингтон Каулз стоял, прислонясь к перилам лестницы, низко опустив голову - в полнейшем, бездонном отчаянии. Переступая порог, он пошатнулся и упал бы, не обхвати я его за плечи. Так, одной рукой поддерживая друга, сжимая фонарь в другой, я довел Каулза до нашей гостиной. Он молча повалился на кушетку. Здесь было светлее, чем на лестнице, и, взглянув на друга, я ужаснулся разительной перемене, происшедшей с ним за эти часы. Лицо, даже губы мертвенно бледные, щеки и лоб в липком поту, взгляд блуждает - короче, другой человек! Он словно пережил какое-то страшное потрясение, глубоко поколебавшее самые глубины его разума и чувств.
– Милый друг, что случилось?
– отважился я нарушить молчание. Надеюсь, ничего ужасного? Ты здоров?
– Бренди!
– выдохнул он наконец.
– Налей мне бренди!
Не успел я достать графин, он выхватил его трясущейся рукой и плеснул себе в стакан чуть не половину. Обыкновенно он был весьма воздержан, но сейчас выпил бренди залпом, не разбавляя. Похоже, спиртное придало ему сил, щеки слегка порозовели. Каулз приподнялся на локте.
– Свадьбы не будет, - сказал он с нарочитым спокойствием. Впрочем, голос его заметно дрожал.
– Все кончено.
– Ну и не грусти!
– попытался я ободрить его.
– У тебя вся жизнь впереди. А что, собственно, случилось?
– Что случилось?
– простонал он, закрывая лицо руками.
– Боб, ты не поверишь. Это слишком страшно, слишком ужасно... немыслимо... непостижимо...
– Он горестно замотал головой.
– Ох, Кейт, моя Кейт! Я считал тебя ангелом во плоти, а ты...
– А ты?
– повторил я. Мне очень хотелось, чтобы Каулз договорил.
Он посмотрел на меня отрешенно и вдруг воскликнул: