Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Френч Джон

Ктесий просто смотрел, не в силах пошевелиться или заговорить.

Горны, встроенные в голову титана, взревели. Он смеялся над ним. И призывающему была ведома причина. Он знал его. Давным-давно, в эпоху других повелителей и иных ошибок, он заковал в его сломленное тело девять демонов. Ктесий создал его и теперь встретился с ним вновь на планете, из которой его изгнали, и понял, что ему следовало утопить его в лавовых морях еще тогда, когда тот пал в битве в первый раз. Цзетерртихор, падший титан «Полководец» из Легио Темпестус, опустил голову — как будто изучая что-то любопытное, но незначительное — и открыл

огонь.

Воинство Изгнанников рассредоточилось среди руин. Воины Рубрики маршировали по обломкам, стреляя, падая и поднимаясь снова, не сбиваясь с шага. Мертвецы Просперо шли с ними. Великаны из расколотых доспехов и кристаллов шагали вперед, ревя голосами сожженных волков. В них вонзались огненные стрелы, вырывая куски из тел, но они сразу же восстанавливались. Они брели сквозь стада мутантов, разбрасывая их в разные стороны взмахами рук, сделанных из сломанного оружия и стеклянных шипов. Воздух прошивал ружейный огонь. По небосводу прокатывались разряды молний и телекинетические шторма. Демоны Ктесия пятнали дым ведьмовским светом. Очертания кружащих демонических машин были рваными тенями под брюхами исполинских военных кораблей.

А воины Рубрики продолжали безмолвно маршировать, следуя за последним зовом к войне, не издавая ни единого шепота. Ариман шел с ними.

«Знают ли они? — на мгновение задался он вопросом. — Чувствуют ли они под ногами мир своего перерождения?»

Продвигаясь вперед, он коснулся разумов Киу и Гильгамоша, которые шли в авангарде. Они чувствовали это: резонанс того, где они находятся и что делают. Они стояли на земле, откуда их изгнали, в мире, который был связан с первой Рубрикой. Отголоски тех моментов все еще были здесь, дрожа под поверхностью воздуха, дремля в камнях и пыли. Круг замыкался.

+Мы достигли внутренних узловых пунктов. Сильное сопротивление+.

Послание Гильгамоша с окраины города пронизывало напряжение, пока авгур прочесывал ближайшее будущее в поисках опасностей. Время было переполнено противоречиями и все выходившее за пределы нескольких минут рассеивалось в неистовой неопределенности. Ариман вдохнул в своего брата спокойствие. Все шло так, как и требовалось, хаос был частью образа, частью разворачивающегося будущего, которое они создавали. Все было почти готово, и когда они закончат, восстанет новая Рубрика.

И все, что им требовалось, — продержаться до этого момента.

XIX

Осколки

Что это было? — Кнекку бросил взгляд на точку за костром.

На миг ему показалось, будто он заметил стоявшую там женщину. Свет костра блеснул на полированной броне и вороновых крыльях, сложенных у нее за спиной. Она смотрела на него застывшими глазами. Колдун открыл было рот, чтобы заговорить, а затем женщина вдруг исчезла, словно выскользнула из бытия.

— Призрак, — промолвила фигура в капюшоне у костра.

— Здесь нет призраков, — покачав головой, произнес Кнекку, но продолжил вглядываться в пустые тени.

Фигура рассмеялась, и стоявший рядом с ним Авениси зашипел.

— Точно. Слишком аналитически и основано на одном-единственном видении истины, исключая все прочие точки зрения, но точно. — Фигура повернулась, сверкнув рваной раной улыбки. — Много воды утекло, Кнекку. Я почти забыл, как выглядят очертания твоей души.

Кнекку с рычанием обернулся, взглядом ища проем в каменных стенах за кругом света.

— У меня нет…

— На это времени? — уточнила фигура, и что-то в ее тоне заставило колдуна повернуться обратно. Фигура в плаще вновь расшевелила костер обугленной палкой. — В этом все дело? У тебя нет времени на этот разговор? Ты шел сюда, казалось бы, днями, но для твоего тела прошла всего пара часов. Что могло произойти за пару часов, Кнекку? Мог ли за столь короткое время наступить хаос?

Фигура выронила палку, которой шевелила угли. Пламя взвилось вверх. Тени вдруг превратились в кромешную тьму. Кнекку отступил назад, инстинктивно подняв руки. Между его пальцев хлынул свет. В огне возникли очертания. Он увидел, как башни плавятся, словно свечи. Под стаями крылатых демонических кораблей шагали машины войны. Из ураганных ветров шли воины с высокими гребенчатыми шлемами, стреляя на ходу. Он подошел ближе.

— Это…

— Происходит сейчас, — произнесла фигура в плаще. — Или, может, только произойдет, или уже произошло? — Фигура пожала плечами. — Сложно сказать отсюда.

Кнекку развернулся и зашагал во тьму.

— Ты не успеешь на битву, — сказал голос у него за спиной. Кнекку повернулся. Пламя съежилось, и угли внутри него рассыпались. — Ты не сумеешь попасть туда. Не в одиночку. Не в этом месте.

— Ты не Магнус.

Фигура пожала согбенными плечами под драным плащом:

— Но я — это он. Я — твой отец. Я был там, когда тебя возвысили до звания торкуарета в мистериях Просперо. Я дал тебе нести знамя Крестового похода легиона на Гелфе. Когда на Просперо к тебе явилась смерть, ты воззвал ко мне, моля простить твою слабость. Когда ты очнулся на Планете Колдунов, в твоих венах текла кровь, а ран больше не было. Ты не знал, что я услышал твой крик, Кнекку, никто из вас не знал.

Иссеченное шрамами лицо Магнуса приняло бесстрастное выражение.

— Я услышал, сын мой.

Кнекку покачал головой:

— Что с вами случилось, владыка?

— Я не король! — выплюнул Магнус и начал вставать с места, гнев исказил его лицо и вспыхнул в оке.

Кнекку отшатнулся. Авениси с шипением отскочил, его загривок поднялся. Магнус замер, сотрясаемый дрожью, а затем сел обратно. Когда он заговорил, его голос казался старческим и усталым.

— Я не король. Мне стыдно, что я вообще притязал на корону, даже в шутку. — Он кивнул как бы самому себе. Авениси расслабился и скользнул назад, но больше не сводил с Магнуса глаз. — Ты спрашивал, что со мной случилось.

— Ты говорил, что совершил ошибку. Вот почему я пришел за тобой.

— Я не говорил тебе этого, но ошибки были совершены.

— Ты говорил, что…

— Я сказал, что я — Магнус Красный. Сказал, что я — твой отец. И это я, Кнекку. Это я. — Магнус повернул голову и взглянул туда, где в тенях терялась стена пещеры. — Но я не один.

Кнекку почувствовал, как в нем закипает злость. Колдун подумал о своем примархе, о сломленном и горящем ангеле на троне, о видении в огне, о мире, который он поклялся защитить от гибели, и медленно покачал головой: