Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Френч Джон

Кнекку вспомнил изломанное ангельское тело Алого Короля, осевшего на своем троне.

«Я совершил ошибку…»

— Но ему удалось нарушить твой план?

— О да, это ему удалось, — оскалился Магнус. — Он изменил замысел, посеянный мной в новую Рубрику Аримана, но мое большее «я» совершило ошибку. Ужасную ошибку…

— Какую?

— Заклятие Рубрики, что наложит Ариман, призванное спасти, как он считает, легион, сработает, но жертвенной ценой.

— И что станет этой ценой?

— Я, — произнес

Магнус и выронил угли обратно в костер. Оттуда фонтаном поднялось облако искр. — Я, и существо, которое ты зовешь Алым Королем, и все прочие, кем бы и где бы они ни были. Все части меня. Все мы будем уничтожены.

— Ты мог бы изменить Рубрику снова, исправить ошибку…

— Нет. Не мог бы, Кнекку. Время вышло. Мы на краю. Пути назад нет.

— Алый Король…

— Слаб и застрял в Лабиринте. Исправить содеянное он может не больше, чем я.

Кнекку поднялся на ноги, и шелковое одеяние ниспало складками, когда он выпрямился. Костер высветил его фигуру, отбросив возвышающуюся тень на стену позади.

— Я верю тебе, — сказал он и умолк, медленно формулируя в уме следующие слова, — но я служу Алому Королю.

Магнус хохотнул:

— Ты — мой сын, преданный, непоколебимый в верности, сильный в убежденности. Это всегда были твои наилучшие качества, Кнекку. Но одна только верность тут тебе не поможет. — Кнекку нахмурился, когда Магнус подался вперед, а Авениси выскользнул из теней и встал рядом с колдуном. — Когда будешь готов, Авениси выведет тебя из Лабиринта.

— Готов?

— Ты пойдешь и сокрушишь Аримана в бою?

Кнекку кивнул.

— Если да, то потерпишь поражение.

— Я не понимаю.

— Понимание — это выражение знания, а знание — сила, сын мой. — Магнус поднял руку. На старческих суставах натянулась сморщенная кожа. — Подойди, и я дам тебе знание.

Мгновение Кнекку колебался, а затем шагнул вперед и опустился на колено, чтобы услышать слова отца.

Демон позволил изображениям в разбитых зеркалах померкнуть. Голоса вокруг стихли. Увиденное и услышанное прокатилось сквозь то, что было у него вместо сознания.

Все оказалось намного хуже, чем он представлял. Намного хуже и намного лучше. Другие не заметили, что он тоже ввязался в их игру. Король, распухший от могущества и власти и поглощенный коварством, и Отец, пытавшийся натравить Аримана на своего соперника, — и оба они не видели, что натворили, оба предали самих себя. Они заслуживали лишь узреть, как лишатся того, чего жаждали наибольше.

Демон поднялся со своего места среди обесцвеченных кривых зеркал Лабиринта. Он расправил крылья, и от этого движения задергалась паутина, висевшая над серебряными дверями.

Демон был слабее их, но он лишит их победы, когда те потянутся за ней. Он не мог поверить, что смертная тень и колдун заглотили наживку так легко, но варп был карой для доверчивых, а он был тем, кто нес эту кару.

Все они будут страдать. В этом демон не сомневался.

Он взмахнул крыльями, и пол изогнулся, превращаясь в утес. Мимо пронеслись стены и двери, когда демон нырнул вниз, обратно к своему пути, обратно к «Монолиту», обратно к Астрею и последнему шагу в их путешествии.

XX

Ритуальная война

+Пуск, — приказал Гаумата, и «Пиромонарх» изверг из себя десантно-боевой корабль. В него врезалась волна гравитации. Фюзеляж зазвенел от жара, когда поцеловал воздух. Колдун почувствовал, как за ним последовали остальные машины и как с крыльев, покрытых выгравированными рунами, срывается пламя. Звено боевых кораблей, вылетевших с «Пиромонарха», рассредоточилось. — Услышьте мою волю+, — послал он.

Разумы более слабых колдунов выровнялись в ряд с его мыслями. Их воля стала его волей.

В судно врезались обжигающие ветра, заставив его завибрировать. Колдун отслоил часть сознания и соприкоснулся через эфир с разумом Игниса. Между ними замерцал поток бессловесных данных. Точные координаты и время второй волны становились реальностью. Десантно-боевые корабли собрались в ромбовидный строй и начали расходиться наружу. На задворках разума Гаумата чувствовал Игниса, наблюдавшего, просчитывающего. Гравитация вжимала тело в доспехи.

+Десять секунд до цели+, — послал Гаумата.

Пальцы воинов Рубрики дернулись на рукоятях болтеров.

Боевые корабли Гауматы с ревом помчались к поверхности планеты, оставляя за собой вопящие пылающие ореолы. Мутанты со звериными головами, копошившиеся среди развалин, подняли глаза. Машины открыли огонь. В воздух полетели стреляные гильзы. Снаряды ударили в землю. Куски камней и осколки посекли плоть. Кровь и разорванное мясо забрызгали поверхность. Орудийный огонь и колдовские молнии взметнулись к машинам, встретились с их саванами огня и испарились.

Гаумата, сидевший в отсеке головного боевого корабля звена, удерживал ядро своего разума в спокойствии. Воины Рубрики дребезжали в подвесках, пока огонь его души зеркально отражался в них. Он придавал форму пламени, что следовало за ними, наблюдая за уменьшением высоты через механические глаза пилота-сервитора.

Из земли ужалил луч света, коснувшись корабля слева, и машина превратилась в шар падающего огня. Отваливающиеся от корабля куски металла взлетали вверх. Сидевшие внутри воины Рубрики кубарем вылетели, когда фюзеляж исчез. Они падали в безмолвии, пожираемые зеленым светом, пока мимо них с ревом проносился воздух.