Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)
Шрифт:
+…Кидат, Мисхарн, Алтпет, Катамат, Сортет…+
Каждое имя будет произнесено. Каждое имя каждого воина Тысячи Сынов. Литания из имен катилась вперед, становясь все громче, становясь единым голосом, произносимым многими, становясь призывом, выкрикнутым в вечность.
+…Аштагот, Табакис, За’афарок…+
Ариман слышал, как к хору присоединялись все новые и новые голоса, тысячи имен барабанили по тугой мембране вселенной.
+…Гелио Исидор, Мадаэт…+
Грозовой очаг битвы и колдовства раскручивался быстрее и быстрее, глаз становился шире, и Ариман почувствовал, как его мыслеформа достигла пика своего
+…Ариман…+ — взревело сквозь него собственное имя. Его мыслеформа лопнула, и частички золотого света просыпались, словно снег. Он раскололся. Он стал тысячей идей, падающих с неба. Он стал тысячами тысяч слов, никогда не произнесенных.
Литания из имен звучала дальше и дальше.
Он был воспоминанием Киу об Арканакте, его брате, погибшем под секирой Волка.
Он был Мабием Ро, пустым отголоском жизни, дребезжащим внутри скорлупы своих доспехов.
Он был Киу, чье чувство вины и мощь спеклись, создав силу.
Он был…
…ими всеми. В его жизни был лишь один момент, подобный этому.
Он заговорил, и голоса братьев стали его голосами.
И из его души и разума в бытие вырвались первые слова новой Рубрики.
Ктесий закричал, когда земля под диском размылась. Тот без приказа двинулся прямо к титану. По руинам вокруг забили колонны пылающих снарядов. По доспехам заколотил шквал кусков металла и камней. На дисплее шлема закишел рой предупреждений. Титан стал небом над ним, рев его орудий — единственным звуком. Ктесий ощущал, как из горла проталкиваются имена демонов, стремясь попасть на язык и быть произнесенными. Но сначала им было нужно, чтобы из его уст вырвался последний крик в жизни. Титан взревел. Ливень разрывов отдался в позвоночнике Ктесия, когда на него упала тень демонической машины. Призывающий был достаточно близко, чтобы прочесть начертанные на корпусе письмена и увидеть застывших в янтаре бледных мутировавших существ, что свисали с его кабелей.
Он был теперь прямо под титаном. По его сознанию барабанили ауры присутствия закованных внутри демонов. Синева и серебро его доспехов вихрились, будто мираж. Он обернулся. Его броня поглощала жар воздуха. При каждом движении с плеч срывался колдовской лед.
Диск под ногами Ктесия рванулся, пытаясь остаться в секторе огня титана. Атенеум молчал, его пустые глаза походили на бездонные черные озера.
В сознании призывающего вздулись последние имена великих демонов.
Он выговорил первое великое имя. Оно коснулось его языка подобно вытянувшемуся изнутри щупальцу. Ктесий не намеревался освобождать их без крайней нужды — и точно не всех.
Но смысла бороться не было, он слишком устал для того, чтобы пытаться.
Титан топнул ногой — от удара фонтаном разлетелись спеченное стекло и камень. Голова рывком опустилась. В глазницах птичьего черепа загорелся красный свет. Клюв со щелчком распахнулся. В стальном горле вскипел огонь.
Изо рта Ктесия вырвалось имя, извергнув вместе с собой черный дым и оранжевый свет. Диск панически завращался. Дым начал разрастаться. Оранжевое свечение раскололось заостренными кромками и металлом. Боевые горны титана проревели вызов. Из очертаний, что формировались словами призывающего, вытянулись крылья влажной плоти. Из дыма поднялась громадная голова, быстро приобретая плотность. С влажной морды свисали куски содранного меха и кожи. Сквозь зубы размером с лезвия мечей струился черный дым.
Диск неконтролируемо рванулся в сторону. Ктесий чувствовал, как ссыхается кожа, пока призыв тянул из его тела жизненные соки.
Вызванный им демон воздел перед титаном топор и громыхнул им по зубам. Ктесий похитил его имя из истлевшего свитка, но, поняв, что это такое, решил никогда не выпускать на волю. Однако теперь он обрел свободу. Его имя — имя, цеплявшееся к рваному мясу кошмаров его истории, — было Дитя Погибели.
Перевертыш провел рукой по оранжево-черной терминаторской броне. Он неспешно поднялся, ощущая, как формируются черты нового лица — финального лица, которое он наденет для своего задания. Груда металла и плоти у его ног еще была жива, хотя Перевертыш украл у него внешность и будет носить его имя. Гибель смертного была предопределена в далеком будущем, и не Перевертышу было изменять эту судьбу.
Он прошел к безмолвствующему боевому кораблю, что притаился на краю ангарной палубы. Перевертышу пришлось обойти холм из плоти и железа, который был демонической машиной, упавшей с небес на палубу, послужив тем самым своевременным отвлечением.
Груда плоти пузырилась, ее субстанция обращалась в пар, пожираемая реальностью. Внутри что-то шевельнулось. Перевертыш замер. Он потянулся чувствами наружу, но не ощутил в демонической машине ни искры жизни, ни эфирной энергии. Однако там определенно что-то было, какая-то аура присутствия, походившая на ход смертных часов…
Из массы плоти вырвалось металлическое тело. По пластинам его брони стекал ихор, когда он переступил болото внутренностей и крови. Перевертыш не двигался. Он оказался в искреннем замешательстве, поскольку не увидел этого существа на своем пути к цели. Он погрузился в жизнь лица, которое носил, и нашел имя, а также назначение… автоматона.
— Жертвенник, — произнес он голосом Игниса.
Автоматон сделал шаг вперед. Его левая рука безвольно висела, из наполовину разрубленных сочленений торчали кабели и трубки. Он прощелкал поток машинного кода.
Нет, — сказал Перевертыш. — Все так, как должно быть.
Он повернулся и направился к кораблю. Жертвенник не сдвинулся с места. Перевертыш оглянулся. Автоматон что-то лязгнул. Перевертыш покачал головой Игниса:
— Удивительно. Ты прав. Я — не он.
Автоматон попытался зарядить оружие. Механизмы залязгали, прожевывая искореженные шестеренки и забившуюся внутрь плоть.
Перевертыш бросился в атаку. Жертвенник нанес удар, его оставшаяся рабочая рука превратилась в размытое пятно неумолимого металла.
Перевертыш проскользнул под ударом, выгнувшись всем телом. Из его пальцев вырвались когти. На лезвиях вместо молний задрожал зелено-розовый свет.
Автоматон издал лязг смятения.
Перевертыш вогнал обе пары когтей в бронированную коробку над корпусом Жертвенника. Автоматон перестал двигаться. Перевертыш выдернул когти назад. Мгновение Жертвенник продолжал стоять, а затем с грохотом мертвого железа рухнул на палубу.
Втянув когти, Перевертыш отошел от неподвижной машины. Боевой корабль по приказу пробудился, и Перевертыш ввалился в ждущий отсек.