Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 12
Шрифт:
— Ах, вот как! А я полагал, что ведете — для миссис Ларн.
На этот раз ему, кажется, удалось расшевелить Скривена. Тот нахмурился и сказал:
— Миссис Ларн?.. Нам известно это имя, но в другой связи. А что такое?
— Пустяки. Молодой Пиллин сказал мне…
— Молодой Пиллин? Так это его… — Скривен на мгновение запнулся, потом докончил: — Насколько мне известно, мистер Хейторп пользуется услугами фирмы «Крау и Донкин».
Вентнор протянул руку.
— Совершенно верно. До свидания. Я рад, что мы уладили это дело, проговорил он и быстро вышел. Он шагал по улице, улыбающийся, исполненный чувства собственного достоинства. Черт побери, он все понял! Скривен хотел было сказать: «Так это его отец!» Теперь никаких сомнений! Тонко они сработали, ох, тонко! Старый Пиллин сделал дарственную запись непосредственно на имя той особы; юристы ничего не знали, и потому за них он не беспокоился. Пиллин не передал старому Хейторпу ни пенса. Тонко, что и говорить! И все-таки недостаточно тонко для Чарлза Вентнора, у него просто чутье на такие вещи. Но тут же улыбка застыла у него на губах: ведь все это — чистейшие предположения, на них далеко не уедешь. Что же делать? Надо так или иначе повидать эту миссис Ларн или, еще лучше, старого Пиллина. Надо убедиться, связана ли она непосредственно с ним. Совершенно очевидно, что молодой Пиллин ничего об этом не знает: он говорил, что дарственная — дело рук старого Хейторпа. Клянусь, умен же этот старый хитрюга — тем большее удовольствие доказать, что он не так умен, как Чарлз Вентнор. Разоблачить старого мошенника уже казалось ему каким-то общественным долгом. Но под каким предлогом посетить Пиллина? Что если сделать вид, будто интересуешься подпиской на постройку дома призрения в Уиндитте? Старик наверняка разговорится, не следует только чересчур нажимать на него. И он приказал извозчику везти себя к дому Пиллина, в Сефтон-парк. Когда его провели в жарко натопленную, на американский манер, комнату на первом этаже, Вентнор расстегнул пальто. Человеку с его телосложением нелегко было переносить эту тепличную атмосферу. Сочувственно выслушав Джо Пиллина, который с явной неохотой отказал в просьбе («Да, да, я понимаю вас. Нельзя до бесконечности растягивать срок подписки — даже ради самого благого дела»), он сказал вкрадчиво:
— Между прочим, вы случайно не знакомы с миссис Ларн?
Впечатление, которое этот простой вопрос произвел на собеседника, превзошло все ожидания Вентнора. Джо Пиллин никогда не отличался хорошим цветом лица, но тут оно стало серым. Он раскрыл от изумления тонкогубый рот, потом быстро, точно птица клюв, захлопнул его, тонкая шея его напружилась, словно он с трудом проглотил что-то застрявшее в горле. Впадины на щеках, которые появляются у людей во время нервного напряжения, обозначились еще больше. Он был бледен, как смерть. Облизав пересохшие губы, он с трудом произнес:
— Ларн… Ларн? Мне кажется, я не…
Мистер Вентнор сделал вид, будто старательно натягивает перчатки.
— Нет, я только думал… Ваш сын знаком с ней. Это родственница старого Хейторпа, — небрежно бросил он и посмотрел на Джо Пиллина.
Тот прижал ко рту платок и закашлялся, сначала негромко, потом сильнее и сильнее.
— Я так скверно себя чувствую, — едва выговорил он наконец, не отнимая ото рта платок. — Собираюсь за границу. Этот холод погубит меня. Как, вы сказали, ее зовут?
Вентнор повторил:
— Ларн. Пишет рассказы.
Джо Пиллин бормотал через платок:
— Гм! Нет, я не… У моего сына очень много знакомых. Попробую поехать в Ментону. Вы уже уходите? До свидания! Прошу простить… Кхе-кхе! Этот кашель… кхе! Пугает меня, очень пугает! Кхе-кхе!
Усевшись в экипаж, Вентнор глотнул морозного воздуха. Сомнений больше не оставалось. Эти два имени подействовали, как заклинание. У этого дрожащего от страха субъекта можно добиться каких угодно показаний, он просто сдрейфит при разбирательстве. Какая противоположность старому грешнику Хейторпу! Тот не теряет наглости при любых обстоятельствах. Да, нешуточные вещи он узнал. Вопрос теперь в том, как наилучшим образом воспользоваться этими сведениями. А что, если миссис Ларн — всего лишь любовница старика Пиллина, или внебрачная дочь, или кое-что знает о нем и занимается вымогательством? Опыт подсказывал Вентнору, что любая из этих возможностей отнюдь не исключена, и тогда понятны и смятение старика и его нежелание признать, что знаком с ней, и полное неведение его сына. Непонятно только одно: молодой Пиллин сказал, что дарственную запись сделал старый Хейторп. Он мог узнать это единственно от самой миссис Ларн. Чтобы быть уверенным, ему, Чарлзу Вентнору, непременно надо добиться встречи с ней. Но как? Просить Боба, чтобы он познакомил его с ней? После разговора со старым Пиллином это невозможно. Придется полагаться только на себя и действовать наудачу. Так она писательница? Может быть, в газетах знают ее адрес. А нет ли его в адресной книге: имя-то необычное! И он по горячим следам помчался на почтамт. Так оно и есть, вот он, адрес: «Ларн, миссис Р. — 23, Миллисент-Виллас». «Более подходящего момента не выпадет», — подумал он и отправился по адресу. Задача была не из легких. Нужно было постараться не раскрыть преждевременно карты и сохранить за собой возможность в любой момент предать гласности то, что он узнал. И все же щекотливое дельце! Отныне каждый его шаг должен иметь соответствующее юридическое обоснование. С какой стороны ни посмотреть, он имеет полное право расследовать это мошенничество, совершенное по отношению к нему как акционеру «Судовладельческой Компании» и кредитору старого Хейторпа. Справедливо! Да, но если предположить, что эта миссис Ларн и в самом деле связана со старым Пиллином, а дарственная запись — просто благотворительность? Что же, значит, не было закулисного комиссионного вознаграждения, ему нечего предавать гласности и он не станет предпринимать никаких дальнейших шагов. Так что в любом случае он прав. Остается только решить, как представиться ей. Он, конечно, может сказать, что он из газеты, им нужны рассказы. Нет, это опасно! Не следует выдавать себя не за того, кто ты есть на самом деле. Ведь если ему придется впоследствии публично объяснить свои поступки — а это всегда нелегко, — надо быть крайне осторожным. И тут ему вспомнилось, что вчера вечером Боб Пиллин спросил: «Кстати, под дарственную, кажется, нельзя занимать? Есть на этот счет какое-нибудь общее положение?» По-видимому, эта женщина пыталась взять у него деньги в долг, предложив в качестве обеспечения дарственную запись. В этот момент Вентнор подъехал к дому 23 и вышел из экипажа, не зная пока, как ему нажать тайные пружины. Природная и профессиональная дерзость помогли ему. Он подошел и спросил у горничной:
— Миссис Ларн дома? Скажите, что ее хочет видеть мистер Чарлз Вентнор.
Быстрым взглядом карих глаз он оглядел убранство коридора, который одновременно служил холлом: синие обои на стенах, на дверях — портьеры с узорами в виде цветов сирени, известный эстамп с изображением обнаженной молодой женщины, смотрящей через плечо. Он подумал: «Гм! Во всем заметен вкус!». Он увидал маленькую собачонку с коричневой в белых пятнах шерстью, которая забилась в угол, и приветливо позвал: «Пушок, Пушок! Поди сюда!», но Кармен дрожала от страха и не двигалась с места.
— Войдите, сэр.
Вентнор огладил бакенбарды и, входя, был сразу же поражен каким-то особенно домашним уютом комнаты. На диване у швейной машины, на которой была разложена белая ткань, сидели красивая женщина и хорошенькая девушка. Девушка только посмотрела на него, а дама поднялась навстречу.
Вентнор без церемоний начал:
— Вы, кажется, знакомы с моим юным другом, мистером Робертом Пиллином?
Пышные формы хозяйки привели Вентнора в полнейший восторг. Она отвечала приятным грудным голосом, чуть растягивая слова:
— О, да! Вы не от мистера Скривена?
У Вентнора промелькнула мысль: «Так я и думал!»
— Э-э… Не совсем. Хотя я тоже стряпчий. Мне хотелось бы уточнить кое-что насчет дарственной записи на ваше имя. Мистер Пиллин сказал мне…
— Филлис, дорогая!
Видя, что девушка отложила материю и собирается встать, Вентнор быстро сказал:
— Не беспокойтесь, прошу вас. Просто маленькая формальность. — Его удивило, что дама так свободно говорит в присутствии третьего лица, своей дочери. Он продолжал: — Полагаю, запись сделана совсем недавно. И это будет ваше первое получение такого рода — на сумму шесть тысяч фунтов? Так?
Звучный, очаровательный голос с готовностью подтвердил это обстоятельство, и он подумал: «Восхитительная женщина! Какие глаза!»
— Благодарю вас. Этого достаточно. Подробности я могу разузнать у Скривена. Приятный молодой человек — Боб Пиллин, как вы считаете?
Он заметил, что девушка опустила голову, а на губах у миссис Ларн заиграла улыбка.
— Да, интересный юноша. Мы очень дружны с ним.
Вентнор продолжал:
— Я довольно давно с ним знаком. А вы?
— Нет, не очень. Филлис, когда мы познакомились с ним у опекуна? Около месяца назад. Но он такой простой, чувствует себя у нас, как дома. Милый, очень милый.
Вентнор поинтересовался:
— Он, кажется, не похож на своего отца?
— Правда? С отцом мы не знакомы. Он, насколько я знаю, судовладелец.
Вентнор потер руки.
— Да-а… — протянул он. — Хочет уехать: не любит холода. Молодой Пиллин — счастливчик. Единственный сын. Значит, вы познакомились с ним у старого Хейторпа? Я тоже его знаю. Наверное, ваш родственник?
— Он наш опекун. Милейший человек.
— Весьма, весьма, — откликнулся Вентнор. — Настоящий римлянин.
— Он такой добрый! — Миссис Ларн дотронулась до материи. — Посмотрите, что он подарил этой несносной девчонке.
— Очаровательно, очаровательно! — восторгался Вентнор. — Надеюсь, Боб Пиллин сообщил вам, что дарственную сделал мистер Хейторп.
В глазах у миссис Ларн на какое-то мгновение мелькнуло небольшое облачко, туманящее иногда лица женщин, которые в свое время не знали нужды. Глаза ее, казалось, говорили: «Не слишком ли много вы хотите знать?» Потом облачко пропало.
— Может быть, вы присядете? И простите нас: мы тут занялись работой.