Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 12
Шрифт:
— Не расстраивайтесь, мой дорогой. И не нужно быть щепетильным. Я хочу, чтобы все было на сугубо деловой основе.
Бобу Пиллину очень хотелось крикнуть: «Ни на какой основе этого не будет!» — но он сдержался и пробормотал:
— Мне пора идти, я опаздываю,
— А когда сможете…
— Я… Я пришлю… Я напишу… До свидания!
Но миссис Ларн крепко держала Боба Пиллина за лацкан, обдав его запахом меха и фиалок. У молодого человека мелькнула мысль: «Наверно, и от библейского Иосифа та женщина хотела только денег». Не оставлять же пиджак у нее в руках! Что делать? Миссис Ларн проворковала:
— Было бы крайне любезно с вашей стороны, если бы вы могли устроить это сегодня. — Ее рука скользнула у него по груди. — О, вы все-таки захватили чековую книжку. Какой милый!
В отчаянии Боб Пиллин вытащил книжку и, присев к бюро, заполнил такой же чек, какой он разорвал и бросил в огонь. Потом он почувствовал на лбу горячий поцелуй, голову его на мгновение прижали к меху жакетки, рука взяла чек, голос сказал: «Очаровательно!», — послышался вздох, и его снова обдало запахом духов. Пятясь к двери, он бормотал:
— Хорошо, хорошо… Пожалуйста, не говорите только Филлис. До свидания!
Выйдя за калитку, он подумал: «Черт побери! Не устоял я. И Филлис обо всем знает. Ах, эта собака Вентнор!»
Лицо его помрачнело. Он немедленно отправится к нему и потребует объяснений.
3
Вентнор был еще у себя в кабинете, когда ему принесли визитную карточку его юного друга. На мгновение у него появилось искушение сказать, что его нет. Но он тут же решил: «Какая разница? Все равно когда-нибудь придется встретиться!»
Мистеру Вентнору, может быть, и недоставало мужества, но зато он обладал той особой самоуверенностью и невосприимчивостью, что по необходимости отличают служителей закона; кроме того, он ни на секунду не забывал, что правда на его стороне.
— Просите, — сказал он.
Он решил быть вполне обходительным, хотя молодой Пиллин может потребовать объяснений. Мистер Вентнор не забыл тех пышных форм и красивых губ и все еще лелеял надежду на более близкое знакомство.
Пожимая молодому человеку руку, он сразу же заметил своим рыжим глазом, что тот встревожен, хотя и прикрывает это внешним спокойствием и самоуверенностью. Опустившись во вращающееся кресло, которое давало явное преимущество перед неподвижно сидевшими собеседниками, Вентнор сказал:
— Вы отлично выглядите. Чем могу служить?
Боб Пиллин сидел на жестком стуле, предназначенном для клиентов, и теребил котелок на коленях.
— Я только что от миссис Ларн.
Вентнор спокойно смотрел на него.
— А-а! Великолепная женщина, и дочка хороша!
О дочке он упомянул с умыслом, так как предпочитал нападать первым. Боб Пиллин чувствовал, как у него закипает кровь.
— Послушайте, Вентнор, я хочу, чтобы вы объяснили свое поведение.
— Что вы имеете в виду?
— Зачем вы ходили туда, ссылались на меня и прочее…
Вентнор дважды качнул кресло.
— Я не собираюсь ничего вам объяснять.
Не ожидая такого оборота, Боб Пиллин замолк, потом решительно произнес:
— Это недостойно джентльмена!
У каждого есть свои иллюзии, и никто не хочет расставаться с ними. Рыжеватое лицо Вентнора побагровело, даже белки глаз налились кровью.
— Вот как? Не суйте нос в чужие дела.
— Но это прямо касается меня. Вы прикрываетесь моим именем, и я не желаю…
— А мне наплевать! Послушайте, что я вам скажу… — Мистер Вентнор наклонился вперед. — Попридержите-ка лучше язык, не выводите меня из себя. У меня добродушный характер, но я не потерплю дерзости.
Единственно догадка, что за словами Вентнора что-то кроется, удержала Боба Пиллина на месте.
— И вы еще говорите о дерзости? — горячился он, сжимая котелок. — После всего, что натворили? Это переходит всякие границы.
— Вот как? Вы еще не то увидите.
Боба Пиллина сбивали с толку загадочные намеки собеседника.
— Я не сообщал вам их адреса. Мы же говорили только о старом Хейторпе.
У Вентнора между бакенбардами зазмеилась усмешка. Боб Пиллин вскочил на ноги и закричал:
— Вы так просто не отделаетесь! Я настаиваю на объяснении!
Вентнор откинулся на спинку кресла, скрестил короткие йоги и соединил на животе кончики пухлых пальцев — в такой позе он чувствовал себя особенно уверенным.
— Настаиваете?
— Да, настаиваю! Должна же быть какая-то причина…
Вентнор посмотрел на него в упор.
— Хотите я вам дам совет, петух вы несчастный? Причем бесплатно. Не задавайте вопросов, если не хотите, чтобы вам говорили неправду. И еще один совет: уходите, а то опять забудетесь!
Флегматичность, свойственная лицу Боба Пиллина, едва устояла перед этой тирадой. Он сказал хрипло:
— Если вы еще раз поедете туда и будете ссылаться на меня… Поблагодарите господа, что ваш возраст не позволяет мне… Считайте, что мы незнакомы. Прощайте! — Он пошел к двери.
Вентнор вскочил.
— Отлично! — бросил он громко вслед. — Скатертью дорога. Вы скоро узнаете, где собака зарыта.
Боб Пиллин вышел, а Вентнор стоял покрасневший, раздраженный, смутно чувствуя, что он говорил что-то не то. С уходом молодого Пиллина рушились его любовные намерения. Он не мечтал больше о миссис Ларн — теперь, как мужчина и истинный англичанин, он думал только о том, как бы вернуть пошатнувшееся чувство собственного достоинства и наказать злоумышленников. «Это недостойно джентльмена!» Неслыханная дерзость — сказать такое о нем, который был джентльменом не только по рождению, но и в соответствии с Актом парламента! И Чарлз Вентнор дал себе торжественную клятву отомстить за оскорбление. Это его долг, и он исполнит его, черт побери!