Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 13

Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 13

( Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах - 13 ) Lit-Classic.Com

В тринадцатый том вошли сборники рассказов «Оборванец», «Моментальные снимки», «Форсайты, Пендайсы и другие».

Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 13

ДВА ВЗГЛЯДА

Старый директор кладбища «Тиссы» медленно вышел из дома, чтобы посмотреть, все ли готово.

Он видел, как в этот квадрат земли, находящийся в его ведении, уходили многие, кому он имел привычку кланяться при встрече, и многие, кого даже он не знал. Для директора смерть была каждодневным событием, и все же предстоявшие похороны, еще одни в нескончаемой повести жизни и смерти, почему-то волновали его, остро напоминая о быстротечности времени.

Двадцать лет прошло с тех пор, как умер его лучший друг, доктор Септимус Годвин, циник и романтик одновременно, человек, чей ум вошел в пословицу, о чьем неотразимом обаянии столько говорили. А теперь вот хоронят его сына!

С тех пор, как умер доктор Годвин, директор не видел вдову умершего, потому что она сразу уехала из их города, но он хорошо помнил эту высокую стройную женщину с темными волосами и блестящими карими глазами. Она вышла замуж за Септимуса Годвина лишь за полтора года до его смерти и была много моложе своего супруга. Директор помнил, как она стояла у могилы на похоронах мужа и как его поразило тогда выражение ее лица. Оно говорило о… да, странное это было выражение!

Директор и сейчас думал об этом, шагая по узкой тропинке к могиле старого друга. Это было самое красивое место на кладбище, и отсюда открывался вид на беловатый склон холма и реку внизу. Он подошел к небольшому участку вокруг могилы, огороженному свежевыкрашенной решеткой. Все здесь было в полном цвету. Венки у калитки ожидали нового покойника. Все было в порядке.

Старый директор своим ключом открыл склеп. Сквозь толстый стеклянный пол был виден внизу гроб отца. Ниже будет покоиться гроб сына.

— Не можете ли вы сказать мне, сэр, что собираются делать с могилой моего старого доктора? — спросил позади него тихий голос.

Старый директор обернулся и увидел перед собой пожилую даму. Он не знал ее, но лицо ее было приятно: щеки цветом напоминали увядшие розовые лепестки. Под широкой шляпой виднелись серебристые волосы.

— Сегодня здесь будут похороны, мадам.

— Вот как! Неужели его жена?..

— Сын, мадам. Двадцатилетний юноша.

— Его сын? В котором часу похороны?

— В два пополудни.

— Благодарю вас. Вы очень любезны. Приподняв шляпу, он смотрел вслед женщине. Его

беспокоило, что он видит здесь человека, которого не знает.

Похороны прошли очень торжественно, и, обедая в тот вечер у своего приятеля, врача, старый директор спросил:

— Не заметили ли вы седую женщину, которая бродила здесь днем?

Доктор, высокий рыжебородый мужчина, подвинул для гостя стул поближе к огню.

— Да, видел.

— А вы обратили внимание на выражение ее глаз? Очень странное выражение. Как будто… ну, как бы это сказать? В общем, очень странное! Кто она? Я видел ее на кладбище еще утром.

Доктор покачал головой.

— Мне выражение ее глаз не кажется странным.

— Что вы хотите этим сказать? Ну, объясните же! Доктор, по-видимому, колебался. Затем, взяв графин, наполнил бокал собеседника и ответил:

— Хорошо. Вы, сэр, были лучшим другом Годвина, и я расскажу вам, если хотите, о его смерти. Помните, вы в то время были в отъезде…

— Говорите, это останется между нами.

— Септимус Годвин, — продолжал доктор неторопливо, — умер в четверг около трех часов, а меня позвали к нему в два. Когда я пришел, он был очень плох, но по временам сознание возвращалось к нему. У него была… но вы знаете подробности, так что я не стану о них говорить. В комнате, кроме меня, была его жена, а в ногах умирающего лежал его любимый терьер. Вы, наверно, помните, он был каких-то особенных кровей. Я пробыл там не более десяти минут, как вошла горничная и что-то шепотом сказала хозяйке. Миссис Годвин сердито ответила:

— Видеть его? Идите и скажите, что ей не стоило бы приходить сюда в такое время.

Горничная вышла и скоро вернулась: посетительница хотела хоть на минуту увидеть миссис Годвин. Но миссис Годвин ответила, что не может оставить мужа. Горничная казалась испуганной и вышла, но скоро опять вернулась.

— Дама сказала, что ей непременно нужно видеть доктора Годвина. Это вопрос жизни или смерти!

— Смерти? Какое бесстыдство! — возмущенно воскликнула миссис Годвин. Передайте, что, если она немедленно не уйдет, я пошлю за полицией.

Бедная девушка посмотрела на меня. Я вызвался сойти вниз и поговорить с посетительницей. Она была в столовой, и я сразу узнал ее. Не буду называть имени, скажу только, что она из знатной семьи, которая живет в ста милях отсюда. Она слыла красавицей. Но в тот день лицо ее было искажено отчаянием.

— Ради бога, доктор! Есть какая-нибудь надежда? Я был вынужден сказать, что надежды нет.

— В таком случае я должна увидеть его! — воскликнула она.

Я умолял ее подумать о том, что она просит. Но она протянула мне перстень с печаткой. Это очень похоже на Годвина, не правда ли? Этакий байронизм.

— Он прислал мне этот перстень час назад, — сказала она. — Мы давно условились, что, если он пришлет его, я должна прийти к нему. О, если бы речь шла только обо мне, я бы не настаивала. Женщина может вынести что угодно. Но ведь он умрет с мыслью, что я не захотела прийти, что мне все равно! А ради него я готова жизнь отдать.

Ну, сами понимаете, просьба умирающего священна. Я обещал, что она увидит его. Попросил ее пойти со мной и подождать за дверью, пока Годвин придет в сознание. Никто в жизни меня так не благодарил, как она. Я вошел в спальню. Годвин все еще был без сознания. У его ног тихо скулил терьер. В соседней комнате плакал ребенок-тот самый юноша, которого мы сегодня хоронили. Миссис Годвин по-прежнему стояла у кровати умирающего мужа.