Шрифт:
I
ГЕРОЙ
В 19... году на Хемпстед Хит жил невысокий и худенький джентльмен лет пятидесяти восьми, обладатель кроткого нрава и скромных средств, рассудок которого отчасти помутился от чрезмерного чтения писаний и речей различных общественных деятелей. Как и все англичане, он любил повторять "мой дом моя крепость" и обитал в крепости, которая утопала в кустах сирени и ракитника и соседствовала с другой крепостью, которая из чисто британской нелюбви к однообразию утопала в кустах акации и калины. До мировой войны наш джентльмен, имя которого Джон Левендер, жил так, как живут немногие: он никому не причинял зла. Юрист по образованию,
Подобно всем общественным деятелям, наш герой жаждал быть рыцарем без страха и упрека. Он не пил, избегал женской любви и обычно говорил правду. Его худощавое лицо со впалыми щеками не лишено было приятности, несмотря на то, что одна из бровей имела обыкновение подергиваться; светлые карие глаза, всегда смотревшие в лицо собеседнику, не умели читать тайных мыслей. Усы его были еще темны, но густые вьющиеся волосы давно поседели, ибо кабинет его с пола до потолка был завален книгами, брошюрами, журналами и стенограммами речей великих ораторов. Он был неприхотлив, ел что подают, а когда его спрашивали, что бы он хотел к обеду, он неизменно говорил: "А что у нас есть?" - и никогда не прислушивался к ответу. Дело в том, что за едою он всегда читал творения великих мужей.
– Джо, - говаривал он своему шоферу, который отличался легкой хромотой, зеленоватыми бегающими глазками и красным лицом с довольно кривым и красным носом, - Джо, вам следует прочесть вот это.
На что Джо обыкновенно отвечал:
– А кто это, сэр?
– Зуддингтон; великий человек, Джо.
– Да, башковитый парень, ничего не скажешь, сэр.
– Он так много сделал для нашей страны. Вот послушайте.
И мистер Левендер читал что-нибудь вроде:
– "Будь у меня пятьдесят сыновей, я бы отдал их всех. Будь у меня сорок дочерей, я бы послал их ухаживать за ранеными, мыть полы, полоть огороды и начинять снаряды. Будь у меня тридцать вилл, я бы все их отдал под госпитали; будь у меня двадцать вечных ручек, я бы писал ими с утра до ночи; будь у меня десять голосов, они никогда не уставали бы вдохновлять мою страну на подвиги и помогать ей в трудный час".
– А будь у него девять жизней, - довольно неожиданно прерывал его Джо, - он бы все их оставил себе.
Мистер Левендер опускал газету.
– Я не выношу цинизма, Джо; он никак не подобает джентльмену.
– Мы с этим парнем ведь и не лезем в джентльмены, сэр.
– Вы неисправимы, Джо, - заключал мистер Левендер.
Наш джентльмен, как и все джентльмены, имел счет в банке; каждый раз, читая призывы к населению нести деньги в банк и этим спасать отечество, он порывался подвести баланс в своей банковской книжке в надежде обнаружить на ней неожиданно крупную сумму.
Однажды утром в конце мая, установив, что таковой суммой он не обладает, он призвал экономку и заявил:
– Миссис Петти, мы тратим слишком много; нас опять призывают экономить. Послушайте: "Каждое пенни, не пошедшее на нужды войны, истрачено в пользу врагов рода человеческого. Я уверен, что ни один патриот - будь то мужчина или женщина - не истратит на себя ни гроша, который мог бы пойти на достижение благородных целей, столь близких нашим сердцам. Пусть каждое медное пенни станет пулей, усиливающей наше военное могущество!" Превосходная речь! Без чего мы можем обойтись?
– Без газет, сэр.
– Не говорите глупостей, миссис Петти. Откуда же мы будем черпать вдохновение, что утешит нас в эти тяжелые дни?
Миссис Петти фыркнула.
– Вы не можете есть меньше, чем едите, - сказала она, - но вы можете не кормить Блинк со своего стола - вот это да.
– Но ни один оратор до сих пор не утверждал, что это запрещено, возразил мистер Левендер.
– Когда герцог Крикингем призовет нас, я первым последую его примеру, можете быть уверены. Отечество прежде всего.
Миссис Петти покачала головой и недовольно пробормотала:
– Вы думаете, сэр, у него есть чем показать пример?
– Миссис Петти, - ответил мистер Левендер, - это совершенно недостойно вас. Скажите мне серьезно, без чего мы можем обойтись?
– Я могу обойтись без Джо, - ответила миссис Петти - он ведь теперь не возит вас.
– Прошу вас, будьте серьезны. Джо - неотъемлемая часть моего дома, кроме того, я думаю предложить свои услуги правительству в качестве оратора, и тогда мне выдадут бензин.
– Вот как!
– сказала миссис Петти.
– Я собираюсь заявить об этом завтра.
– Да что вы, сэр!
– Я чувствую, что мои силы используются не полностью.
– Неужели, сэр?
– Между прочим, вчера я читал поразительную статью о картофеле. Мы должны перекопать наш сад. Знаете ли вы, какая у нас подпочва?
– Надо думать, битый кирпич и дохлые кошки?
– М-да! Ну, скоро мы это исправим. Каждый дюйм освоенной земли - это гвоздь в крышку гроба нашего общего врага.
И, подойдя к книжному шкафу, он взял из огромной кипы третью сверху газету.
– Послушайте!
– сказал он.
– "Наша главная задача - извлечь из нашей земли каждую потенциальную унцию продуктов питания. Мы не удовольствуемся полумерами. Картофель! Картофель! Неважно, где, когда и как, - главнейшая национальная проблема заключается теперь в выращивании картофеля. Все британцы должны объединить усилия в деле выращивания того растения, в котором заключается самое наше спасение".
– Вот чепуха, - пробормотала миссис Петти. Мистер Левендер читал и читал, и глаза его сверкали.
"А я ведь тоже могу внести свою лепту в спасение Англии...
– думал он.
– Нужна лишь искра, чтобы испепелить шлак этого непроходимого здравого смысла, который так мешает стране идти вперед".
– Миссис Петти!
– позвал он, но миссис Петти уже исчезла.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мистер Левендер никогда не откладывал дела в долгий ящик. Стоило ему принять внезапное решение внести свою лепту в спасение Англии, как он тотчас же послал заявление в нужную, как ему казалось, инстанцию и, не получив ответа, сам отправился в центр государственной жизни. Было время больших перемен и немалого народного треволнения; новые метлы чисто мели, новые учреждения возникали повсеместно. Мистер Левендер в смятении расхаживал возле больших каменных зданий и маленьких деревянных домов, не зная, куда идти. С самого начала войны он не купил себе ни одного костюма, если не считать различных форм добровольных организаций, которые правительство от времени до времени меняло, вероятно, вместе с меняющейся обстановкой; и его маленькая, съежившаяся фигурка с локтями и коленями, блестевшими на солнце, не могла не бросаться в глаза. Найдя наконец на улице то, что, казалось, нисколько не изменилось, он спросил: