Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 13
Шрифт:
— Как мне быть с Родди?
— Придется подождать.
— А вот и Джек! Ну что?
— Он налил в ванну воду такую горячую, какую только можно терпеть. И сказал: «Это первое, что делаешь, когда попадаешь туда, и первое, что делаешь после того, как вышел оттуда. Симметрично, не правда ли?» Мне надо отнести ему наверх чашку кофе. Право, все это ужасно! Прислуга, конечно, сообразит, что доктор Райдер — наш отец. Кто еще может прийти в дом и сразу полезть в ванну?
— Это просто смешно.
— Да? Незаметно, чтобы он хоть чуточку стыдился. У него такой вид, точно он готов кричать об этом на всех перекрестках. Я был уверен, что он уедет за границу.
— Мы все так думали.
— Если бы он был подавлен, то еще можно было бы его пожалеть. А у него такой веселый вид, как у клоуна на ярмарке. Да и преступление он совершил такое… гадкое. Ну, как я все это объясню Мэйбл? Если я просто скажу, что он сидел в тюрьме, она вообразит что-нибудь еще похуже. Мама, уговори его уехать сейчас же. Прислуге мы скажем, что он наш дядя и имел дело с больными оспой.
— Мама, ты сама отнеси ему кофе. Ох, нет, тебе нельзя, раз прислуге будет сказано, что он дядя! Джек, объясни ему, что здесь никто ничего не знает и что мама не сможет этого перенести. И поторопись! Уже половина седьмого.
Сын взъерошил зачесанные назад волосы. Его юное лицо имело весьма решительное выражение.
— Сказать?
Миссис Райдер кивнула головой.
— Скажи ему, Джек, что я к нему приеду, куда он только захочет. Скажи: я ожидала, что он так и сделает — уедет куда-нибудь и позовет меня. А здесь… Это очень трудно… — Она закрыла рот рукой.
— Конечно, мама! Я его заставлю понять. Но прислуге пока ни слова. А вдруг уехать придется нам? Ведь это его дом.
— Это правда, мама?
— Да. Я купила дом на его деньги по доверенности, которую он оставил.
— Ох, это ужасно!
— Все ужасно, но мы должны подумать и о нем.
Девушка откинула со лба свои пушистые волосы.
— Действительно, похоже на то, что мы оказали ему холодный прием! Но отец был всегда такой замкнутый. Не может же он ожидать, что мы вот так сразу начнем слюни распускать. Если ему было плохо, то и нам не лучше.
— Ну, идти мне?
— Да, отнеси ему кофе. Торопись, мой мальчик, и будь с ним поласковей.
Сын с выражением юношеской непримиримости ответил:
— Да, я знаю, как говорить с ним! — И вышел.
— Мама! Не смотри так!
— А как мне смотреть? Улыбаться?
— Нет, улыбаться не надо… Это он улыбается. Ты лучше поплачь, тебе надо выплакаться.
2
Бывший № 299 сидел в ванной и сквозь пар и дым от сигареты с улыбкой разглядывал большой палец на ноге. Из воды торчал черный от недавнего ушиба ноготь.
Доктор Райдер взял кофейную чашечку из рук сына.
— Целых два года и девять месяцев я предвкушал эту минуту, Джек… но она превосходит все мои мечты.
— Отец… я должен….
— Хороший кофе, табак, горячая вода — величайшие блага на земле. Полчасика проведешь здесь — и чист, как стеклышко, телом и душой!
— Отец…
— Что? Ты можешь еще что-нибудь к этому добавить?
— Мы… мы живем здесь уже почти два года…
— Меньше, чем я был там. Вам здесь нравится?
— Да.
— А мне там не нравилось. Ты изучаешь медицину?
— Нет. Ботанику.
— Отлично. Тебе не придется иметь дело с людьми.
— Мне обещают работу в здешнем ботаническом саду с начала будущего года. И я… я помолвлен.
— Замечательно! Я за ранние браки.
— Верил тоже помолвлена.
— А твоя мать случайно не помолвлена?
— Отец!
— Дорогой мой, никто не застрахован от того, что его бросят. Зачем ожидать от своей семьи больше, чем от других? Pas si b^ete [23].
Глядя на это улыбающееся лицо, с которого горячая вода уже сгоняла тюремную благодать, юноша ощутил прилив раскаяния.
— У нас ни разу не было подходящего случая сказать тебе, как мы жалели тебя. Но мы до сих пор никак не можем понять, зачем ты это сделал?
— Разве я сделал бы это, если б знал, что все раскроется? Но женщина погибала, отправлялась ко всем чертям… а я рисковал немногим… И вот, пожалуйста! Никогда никого не спасай, если это сопряжено с риском для тебя, Джек. Я думаю, ты с этим согласен.
Юноша сильно покраснел. Ну как он мог сказать то, что собирался!
— Я совсем не намерен поджимать хвост, — продолжал его отец. — Тебя не затруднит отнести чашку?
— Может, ты хочешь еще, отец?
— Нет, благодарю. Когда вы обедаете?
— В половине восьмого.
— Принеси мне, пожалуйста, бритву, а то сегодня утром меня брили каким-то тесаком.
— Сейчас принесу.
И сын пошел за бритвой. Не видя перед собой этого улыбающегося, чужого человека в ванне, он снова взял себя в руки. Он должен поговорить с ним начистоту — и поговорит!
Когда он вернулся с бритвенным прибором, отец лежал, закрыв глаза, глубоко погрузившись в воду.
Прижавшись спиной к двери, сын выпалил:
— Здесь никто ничего не знает. Все думают, что мама вдова.
Человек в ванне открыл глаза, и снова на лице его появилась улыбка.
— Ты в этом уверен?
— Да. Я знаю, что Мэйбл, девушка, с которой я обручен, ничего не подозревает. Она придет сегодня к обеду. И Родди Блейдс, жених Берил, тоже.
— Мэйбл и Родди. Рад узнать их имена. Будь любезен, дай мне то большое полотенце. Я сейчас буду мыть голову.