Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 16, Голсуорси Джон

Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 16

на обложку

Голсуорси Джон

Шрифт:

Страстным стремлением к тому, чтобы не повторился «безобразный, кровавый кошмар», проникнуты статьи Голсуорси, написанные после войны 1914–1918 гг., - «Дети и война», «Военные фильмы и суровая действительность» и другие, в которых он выражает протест против разжигания новой войны. Отразившиеся, в частности в статье «Искусство и война», иллюзии Голсуорси о том, что Англия, вступив в войну, стала бороться за идеалы демократии, уступают место прозрению, которое дает ему возможность в статье «К чему мы пришли» (1920) четко определить войну как результат «грубой системы конкуренции», сделать вывод о том, что «теория объединения наций» останется прекрасной теорией и судьба человечества будет мрачной, если не изменится самый дух прогресса, если не будет в корне изменено воспитание подрастающего поколения.

Единственное соревнование, которое, по мнению Голсуорси, должно быть между народами, — это соревнование в области культуры во имя благоденствия всего человечества. Развивая это положение в статье «Международная мысль» (1923), он возлагает надежды на создание единодушного международного общественного мнения, противостоящего губительной политике тех, кто рассматривает силу как закон, управляющий обществом.

Размышляя о судьбах мира, Голсуорси, правда, не учитывает при этом огромной роли народов; он считает, что средство предотвращения войн — в руках у инженеров и изобретателей, придает самодовлеющее значение прессе, питает иллюзии о том, что финансисты всего мира могут договориться между собой и улучшить экономические условия жизни людей.

Неверие в силы народа, в его духовные возможности — вот причина того, что смелая мысль Голсуорси часто наталкивается на некий предел, и положительный его идеал выглядит отвлеченным и ограниченным. Мы наблюдали это уже в одной из его ранних статей — «Туманные мысли об искусстве», в которой Голсуорси рассматривал искусство как единственное средство установления гармонии в отношениях между людьми, уничтожения социальных противоречий вне классовой борьбы. В этой же статье он выражал мнение, что Толстой, «низложив всех старых судей и всяческие академии» и утверждая, что величайшее искусство то, которое доступно самому большому числу людей, «тем самым возводит массы в ранг новой Академии или нового судьи, столь же деспотичного и ограниченного, как те, которых он низложил».

В неверии Голсуорси в силы народа надо искать и причину того, что, мечтая о социальной справедливости, писатель вместе с тем опасался силы рабочего движения в Англии, причину того, что он не смог понять сущности великих событий в России, где в 1917 году народ взял судьбу страны в свои руки. Революционная Россия представлялась ему чем-то чуждым, опасным, как можно видеть по замечанию гида в «Гротесках», по вскользь брошенной фразе в статье «К чему мы пришли». Этим же непониманием продиктован весьма произвольный вывод о характере русского народа в разделе о Чехове статьи «Еще четыре силуэта писателей».

Голсуорси не смог преодолеть своих заблуждений, но до конца жизненного пути искренне пытался разобраться в сложных проблемах времени, побуждаемый заботой о благе человечества, тревогой за его будущее.

Большое значение имеют статьи Голсуорси о литературе, написанные в 20-х и начале 30-х годов, в особенности «Литература в жизнь», «Силуэты шести писателей», «Создание характера в литературе», в которых Голсуорси отстаивает принципы реалистической эстетики. Зная обстановку, сложившуюся в литературной жизни Англии после первой мировой войны, можно уловить в этих статьях полемику против модернистской литературы, выдвинувшейся в то время на авансцену. Возражения Голсуорси против этой литературы воспринимаются как нечто актуальное и сейчас, ввиду тесного родства с ней произведений современных западных модернистов.

Восставая против позиции модернистов, которые выдвигали концепцию о «чистом художнике», провозглашали право писателя на безответственность, на уход от жизни, Голсуорси высказывает твердое убеждение в том, что подлинный писатель — всегда критик действительности: он в ответе перед обществом, его долг — воздействовать на этические нормы своей эпохи. На свой вопрос в статье «Литература и жизнь» — «Ради чего мы отдаемся искусству? — Голсуорси отвечает: «Ради большего блага и величия человека».

Приветствуя движение искусства вперед, поиски новых путей, Голсуорси в то же время восстает против бесплодной погони за модой, стремления к новой форме ради новизны, к формалистическим вывертам, «словесным узорам». Он защищает роман от посягательств модернистов, которые, стремясь разрушить его, объявляют мертвым и похороненным то, что составляет его специфику, повествование,

сюжет, характеры. Интересны мысли Голсуорси в статье «Создание характера в литературе» о творческой лаборатории писателя, который извлекает из «склада» памяти, — то, что Голсуорси называет подсознанием, впечатления, накопившиеся в процессе жизненного опыта, сплавляя воедино «разрозненные кусочки» и претворяя их в образы. Порой, однако, Голсуорси склонен придавать самодовлеющее значение «подсознанию»; отсюда его утверждение, что Шекспир будто бы создавал некоторые характеры, почти полностью подчиняясь подсознанию, и «направляющая мысль» у него при этом отсутствовала. Так, в частности, по мнению Голсуорси, родился образ Фальстафа, которого он считает не типом, но только индивидуальностью. Думается, что здесь проведено слишком резкое разграничение между понятиями «индивидуальность» и «тип». О неправомерности такого подхода свидетельствуют прежде всего лучшие образы самого Голсуорси, например, старики Форсайты: каждый из них — тип и в то же время резко выраженная индивидуальность. Что касается несправедливого утверждения об отсутствии порой у писателя направляющей мысли при создании характера, то Голсуорси сам опровергает себя, когда говорит далее, что создание характера — процесс, хотя и ничем не скованный, но всегда целеустремленный. Исходя из творческого опыта Голсуорси, как и всякого большого писателя, можно сказать, что этот процесс обусловлен взглядами автора на жизнь, организующей идеей, которая лежит в основе его произведения. С этим согласуется высказанная Голсуорси в конце статьи мысль о том, что характеры, созданные писателем, «усиливают и обогащают непрестанный процесс этической оценки, неотделимый от всей человеческой жизни».

Отстаивая в своих статьях критерий этической оценки, в противоположность модернистам, проповедующим аморализм, Голсуорси ссылается на творчество великих писателей-гуманистов. Видное место занимают здесь представители русской литературы.

Большой интерес в данном томе представляет раздел писем Голсуорси. Они вводят в творческую лабораторию писателя, свидетельствуют о раздумьях и упорном труде, с которыми было связано создание его произведений, об его исключительной честности, требовательности к себе, готовности прислушиваться к критическим замечаниям.

О принципах, которыми руководствовался Голсуорси в своем творческом труде, лучше всего говорит следующая его фраза в письме к начинающему писателю: «В искусстве сокращенных путей нет. Это неустанная тяжелая работа сознания, а еще больше — души».

Д. Жантиева

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ к 1—16 тт СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ Д. ГОЛСУОРСИ

Акмэ...13 — 150

Аллегория о писателе...16 — 288

Апофеоз...11 — 332

Беглая...14 — 343

Без перчаток...15 — 100

Белая обезьяна...3 — 7

Bel colore...11 — 326

Бересклет...13 — 46

Благополучие...11 — 245

Большой совет присяжных...12 — 54