Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 5
Шрифт:
— Разумеется, — сказал он.
— Я говорю об этом злосчастном деле. Если не ошибаюсь, мистер Гарц находится у вас. Я хотела бы, чтобы вы воспользовались вашим влиянием и отговорили его от попытки встретиться с моей племянницей.
— Влиянием! — сказал Дони. — Вы же знаете Гарца!
Голос миссис Диси зазвучал зло.
— У каждого человека, — сказала она, — есть слабости. Этот молодой человек уязвим, по меньшей мере, с двух сторон: он страшно горд, во-первых, и очень любит свое дело, во-вторых. Я редко ошибаюсь в оценке характеров; все это для него жизненно важно, а следовательно, может сыграть решающую роль. Жаль его… конечно, но в его возрасте и для мужчины такие вещи… Ее улыбка стала особенно бесцветной. — Дали бы вы мне что-нибудь от головы. Глупо так волноваться! Нервы!.. Но я не могу не волноваться. Вы знаете мое мнение, доктор Дони. Этот молодой человек далеко пойдет, если не свяжет себе руки; он станет человеком с именем. Вы окажете ему огромную услугу, если убедите его, что этим он свяжет себя по рукам и ногам… И вообще это для него унизительно. Помогите же мне! Только вы можете это сделать!
Дони вскинул голову, словно стряхивая с себя подобное обвинение; подбородок его теперь выглядел очень внушительно, да и весь вид у него был внушительный: вид человека, на которого можно положиться.
Его поразило, что миссис Диси действительно очень встревожена, и деланная улыбка, словно сбившаяся набок маска, не скрывала уже ее истинных чувств. И Дони думал в замешательстве: «Никогда бы не поверил, что она способна на такую…»
— Это нелегкое дело, — сказал он. — Я подумаю.
— Благодарю вас! — проговорила миссис Диси. — Вы очень любезны.
Проходя мимо классной комнаты, он заглянул в открытую дверь. Там сидела Кристиан. Дани поразило ее лицо — бледное, застывшее. На коленях у нее лежала какая-то книга, но смотрела она не в книгу, а прямо перед собой. Вдруг он подумал: «Бедняжка! Я буду скотиной, если ничего не скажу ей!»
— Мисс Деворелл, — сказал он, — в него вы можете верить.
Кристиан попыталась что-то ответить, но губы ее так дрожали, что она не могла говорить.
— До свидания, — попрощался Дони и вышел.
Три дня спустя Гарц сидел у окна в своей мастерской. Сегодня он впервые почувствовал, что может работать, и теперь, устаю, сидел в полумраке и смотрел, как медленно удлиняется тень от стропил. Жужжал одинокий комарик, сонно чирикали два воробья, обитавшие под крышей. Под окном проносились ласточки, чуть не задевая синеватыми крыльями спокойную воду. Кругом царила тишина. Гарц уснул.
Он проснулся от смутного ощущения, что рядом кто-то стоит. При тусклом свете многочисленных звезд все в комнате имело неясные очертания. Гарц зажег фонарь. Пламя метнулось, задрожало и постепенно осветило большую комнату.
— Кто здесь?
В ответ послышался шелест. Он внимательно осмотрелся, пошел к двери и отдернул занавес. Закутанная в плащ женская фигура отпрянула к стене. Женщина закрыла лицо руками, только они и были видны из-под плаща.
— Кристиан?
Она пробежала мимо него в комнату, и когда он поставил фонарь, она уже стояла у окна. Кристиан быстро повернулась к нему.
— Увезите меня отсюда! Разрешите мне ехать с вами!
— И вы действительно этого хотите?
— Вы говорили, что никогда не расстанетесь со мной!
— Но вы понимаете, что вы делаете? Она кивнула головой.
— Нет, вы не представляете себе, что это значит. Вам придется терпеть такие лишения, какие вам и не снились… голод, например! Подумайте, даже голод! И родные не простят вам… Вы потеряете все.
Она покачала головой.
— Я должна решить… раз и навсегда. Без вас я не могу! Мне было бы страшно!
— Но, милая, как же вы поедете со мной? Здесь мы не можем пожениться.
— Моя жизнь принадлежит вам.
— Я вас недостоин, — сказал Гарц. — Жизнь, которую вы избираете, может оказаться беспросветной, как это! — Он указал на темное окно.
Тишину нарушили чьи-то шаги. На дорожке внизу был виден человек. Он остановился, по-видимому, раздумывая, и исчез. Потом они услышали, как кто-то ощупью искал дверь, открыл ее со скрипом и стал неуверенно подниматься по лестнице.
Гарц схватил Кристиан за руку.
— Скорей! — прошептал он. — Спрячьтесь за холст!
Кристиан дрожала. Она надвинула на лицо капюшон.
Уже было слышно тяжелое дыхание и бормотание гостя.
— Сейчас он войдет! Быстрей! Прячьтесь!
Кристиан покачала головой.
С замиранием сердца Гарц поцеловал ее и пошел к двери. Занавес отдернулся.
XIV
Это был герр Пауль. Тяжело дыша, он стоял на пороге, держа в одной руке сигару, а в другой шляпу.
— Извините! — оказал он хриплым голосом. — Лестница у вас крутая и темная! Mais enfin! nous voila! [29] Я взял на себя смелость зайти и поговорить с вами.
Взгляд его упал на закутанную в плащ фигуру, стоявшую в тени.
— Простите! Тысяча извинений! Я не знал! Прошу прощения за бесцеремонность! Могу ли я полагать, что теперь вы откажетесь от своих притязаний?! У вас тут дама… мне нечего больше сказать. Приношу миллион извинений за свое вторжение. Простите меня! Спокойной ночи!
Он поклонился и повернулся, чтобы уйти. Кристиан сделала шаг вперед и сдернула с головы капюшон.
— Это я!
Герр Пауль сделал пируэт.
— Господи! — залепетал он, роняя сигару и шляпу. — Господи!
Фонарь вдруг вспыхнул и осветил его багровые трясущиеся щеки.
— Ты пришла сюда, ночью! Ты, дочь моей жены! Тупой взгляд его глаз блуждал по комнате.
— Берегитесь! — крикнул Гарц. — Если вы окажете о ней хоть одно дурное слово…
Они смотрели друг другу прямо в глаза. Фонарь внезапно замигал и погас. Кристиан снова запахнулась в плащ. Молчание нарушил герр Пауль, к нему уже вернулось самообладание.
— Ага! — сказал он. — Темнота! Tant mieux! [30] Как раз то, что нужно для нашего разговора. Раз мы не уважаем друг друга, то чем меньше нам будет видно, тем лучше.
— Вот именно, — подтвердил Гарц.
Кристиан подошла поближе. В темноте можно было рассмотреть ее бледное лицо и большие блестящие глаза.
Герр Пауль махнул рукой; жест был выразительный, уничтожающий.
— Разговор, полагаю, будет мужской, — сказал он, обращаясь к Гарцу. Перейдем к делу. Будем считать, что вы все-таки намерены жениться. Вы, наверно, знаете, что мисс Деворелл сможет распоряжаться своими деньгами только после моей смерти?