Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 9
Шрифт:
— За Динни придется долго ухаживать, — сказала леди Монт.
— Можно мне встать из-за стола, тетя Эм? Мне надо сходить к Майклу.
— Скажи Флер, что я зайду завтра посмотреть на Кита. Я купила ему новую игру — называется «парламент», — это звери, и у них свои партии; пищат и ревут на разные голоса, и делают все невпопад. Премьер-министр у них зебра, а министр финансов — тигр, совсем полосатый. Блор, такси для мисс Динни.
Майкл был в парламенте, но Флер оказалась дома. Она объявила, что предисловие Блайза уже послано Бобби Феррару. Что касается боливийских дипломатов, — посланник еще не вернулся, но поверенный в делах обещал неофициально поговорить
Вернувшись домой, Динни все еще чувствовала себя как на иголках. По-видимому, судьба Хьюберта целиком в руках Бобби Феррара, а ему под шестьдесят, он ко всему привык и давно утратил пыл красноречия. Ну, а может, это к лучшему? Взывать к чувствам Уолтера, пожалуй, было бы неправильно. Здесь, наверно, требуется хладнокровие, точный расчет, умение намекнуть мимоходом на неприятные последствия и тонко обрисовать возможные выгоды. Ах, в общем, она совершенно себе не представляет, что руководит помыслами власть имущих. Послушать Майкла, Флер, сэра Лоренса, — они делают вид, будто это понимают, но Динни подозревала, что и они разбираются в этом ничуть не лучше ее. Все, по-видимому, висит на волоске, зависит от прихоти и тончайшей смены настроений. Динни легла в постель, но так и не заснула.
Прошел еще день. И как матрос, чье судно долго дрейфовало в ожидании попутного ветра, вдруг просыпается утром и видит надутые паруса, так и Динни за завтраком обнаружила у своего прибора конверт без марки со штампом: «Министерство иностранных дел». Она распечатала его и прочла:
«Дорогая мисс Черрел,
Вчера я вручил министру внутренних дел дневник вашего брата. Он обещал вечером его прочитать и примет меня сегодня в шесть. Если вы придете в министерство иностранных дел без десяти шесть, мы сможем отправиться к нему вместе.
Искренне ваш,
Роберт Феррар».
Вот оно! Но впереди еще целый день. А Уолтер уже прочел дневник и, может быть, уже принял решение! Получив эту сухую записку, она почувствовала себя участницей какого-то заговора, давшей обет молчания. Она почему-то никому о ней не сказала, ей почему-то хотелось быть совсем одной, пока все не кончится. В таком состоянии бывает человек накануне операции. Она вышла из дома — утро было солнечное — и задумалась: куда же ей деваться? Не пойти ли в Национальную галерею? Но картины требуют слишком большого внимания. А может быть, зайти в Вестминстерское аббатство? И тут она вспомнила о Миллисент Поул. Флер устроила ее манекенщицей к Фриволю. Почему бы не сходить в ателье, не посмотреть зимние модели и не повидать снова девушку? Конечно, не очень-то прилично заставлять показывать платья, которые не собираешься покупать, — нехорошо зря доставлять людям столько хлопот. Но если освободят Хьюберта, — тут уж она пустится во все тяжкие и непременно купит настоящее вечернее платье, хотя бы ей пришлось попросить карманные деньги вперед. И, собравшись с духом, Динни свернула на Бонд-стрит, переправилась через узкий стремительный поток людей и машин, добралась до Фриволя и вошла в ателье.
— Что угодно, мадам?
Ее проводили наверх и посадили в кресло. Она сидела, чуть-чуть склонив голову набок, улыбаясь и мило беседуя с продавщицей, — Динни помнила, как однажды в большом магазине продавщица ей сказала: «Вы даже представления не имеете, мадам, как приятно, когда покупатель улыбается и относится к вам по-человечески. У нас бывает столько капризных дам, и… да что уж там говорить!» Модели были — «последний крик моды», очень дорогие и почти все,
Не зная, полезно ли будет Миллисент Поул, если она о ней спросит, Динни отобрала два платья и попросила показать их на манекенах. В первом появилась очень худенькая надменная девица с гладко зачесанными волосами и торчащими лопатками; она томно побродила по залу, упершись рукой в то место, где полагалось быть правому бедру; поглядывая через плечо, она словно раздумывала, куда же у нее девалось левое; теперь Динни окончательно укрепилась в своем отвращении к этому роскошному черно-белому туалету. Миллисент Поул появилась во втором платье — цвета морской воды, отделанном серебром, — Динни нравилось в нем все, кроме цены. Двигаясь по залу с профессиональным безразличием, Миллисент Поул даже не взглянула на покупательницу, словно говорила всем своим видом: «Еще чего! Буду я на вас смотреть! Вам бы вот так целый день поболтаться в одном белье, отбиваясь от целого полчища чужих мужей!» Но тут, повернувшись, она заметила улыбку Динни и, радостно улыбнувшись в ответ, двинулась дальше с заученной томностью. Динни встала и, подойдя к стоявшей теперь неподвижно девушке, взяла двумя пальцами складку платья, будто хотела попробовать материю на ощупь.
— Рада вас видеть.
Мягкие губы девушки, похожие на цветок, раскрылись в ласковой улыбке. «Она просто прелесть!» — подумала Динни.
— Я знакома с мисс Поул, — сказала она продавщице. — На ней это платье выглядит очаровательно.
— Ах, мадам, оно совершенно в вашем стиле. Мисс Поул для него чуть полновата. Разрешите примерить его на вас.
Динни так и не поняла, считать ли это за комплимент.
— Сегодня я все равно ничего не решу, — ответила она. — Я не уверена, что оно мне по карману.
— Не беспокойтесь, мадам. Мисс Поул, пройдите в кабинку и скиньте платье; мы примерим его на мадам.
В кабинке девушка сбросила платье. «Так она еще лучше, — подумала Динни. — Хотела бы я так выглядеть в одном белье». Она позволила снять с себя свое платье.
— У мадам такая стройная фигурка, — сказала продавщица.
— Худая как щепка.
— Ах, что вы, мадам, у вас совсем не видно костей.
— Как раз то, что надо! — горячо сказала Миллисент. — У мадам есть шик.
Продавщица застегнула крючок.
— Отлично, — сказала она. — Может, вот тут немножечко свободно; но это мы исправим.
— Слишком много голого тела…. — пробормотала Динни.
— Ах, но это вам идет, такая кожа, как у мадам…
— Позвольте мне посмотреть мисс Поул в том, другом платье — в черно-белом?
Динни сообразила, что раздетую девушку за тем платьем не пошлют.
— Сию минуту, я его сейчас принесу. Помогите мадам, мисс Поул.
Оставшись наедине, девушки улыбнулись друг другу.
— Как вам тут нравится, Милли, вы ведь добились того, что хотели?
— Знаете, мисс, это не совсем то, что я думала.
— Глупое занятие, а?
— Наверно, все на свете совсем не то, что ты о нем думаешь. Конечно, бывает и хуже.
— Я пришла сюда посмотреть на вас.
— Честное слово? Но, я надеюсь, вы купите платье, — до чего же оно вам к лицу. Вы в нем такая хорошенькая.
— Смотрите, Милли, вас еще продавщицей назначат.
— Ну, в продавщицы я не пойду. Лебези тут с утра до ночи.
— Где это расстегивается?
— Здесь. Очень удобно — только один крючок. И если изогнуться, можно расстегнуть самой. Я читала про вашего брата, мисс. Вот безобразие!