Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 9
Шрифт:
Дворецкий потер подбородок, глядя на Динни с благодушной хитрецой.
— Осмелюсь заметить, мисс, даже с лучшими из них немного притворства не помешает; сделайте безразличный вид. Если он не даст настоящую цену, найдутся и другие.
— Огромное спасибо, Блор; я вам скажу, если у меня ничего не выйдет. Половина десятого-это не слишком рано?
— Я слыхал, мисс, это самое подходящее время: со сна они покладистее.
— Вы просто золото, Блор!
— Говорят, он парень с головой — угадает настоящую даму с первого взгляда. Не примет вас за одну из этих финтифлюшек.
Динни приложила палец к губам.
— Только честное благородное, Блор?
— Не сомневайтесь, мисс. После мистера Майкла вы всегда были моей любимицей.
— А вы — моим любимцем, Блор.
Тут вошел ее отец, она раскрыла «Таймс», а Блор удалился.
— Хорошо спал, папа?
Генерал кивнул.
— Как мамина голова?
— Лучше. Она сейчас сойдет вниз. Мы решили, что нельзя распускаться.
— Конечно, дорогой, ты совершенно прав. Может, нам позавтракать, не ожидая остальных?
— Эм завтракает у себя, а Лоренс уже позавтракал в восемь. Завари кофе.
Динни, разделявшая страсть тети к хорошему кофе, принялась священнодействовать.
— Как Джин? — спросил вдруг генерал. — Она к нам не приедет?
Динни не подняла глаз.
— Не думаю, папа; у нее сейчас слишком беспокойно на душе; наверно, ей захочется побыть одной. Мне бы хотелось на ее месте.
— Еще бы. Бедняжка. Во всяком случае, она не размазня. Я рад, что Хьюберт женился на девушке с характером. Эти Тасборо — славные люди. Помню одного ее дядю в Индии — бесстрашный был человек, командовал полком гурков; они готовы были за ним в огонь и в воду. Дай-ка вспомнить, где это его убили?
Динни только ниже склонилась над кофейником.
Около половины десятого она вышла на улицу, положив кулон в сумочку и надев свою лучшую шляпку. Ровно в половине десятого она была на Саут-Молтонстрит и поднималась на второй этаж, — ломбард помещался над каким-то магазином. В просторной комнате, за столом красного дерева, сидели два джентльмена, которых она приняла бы за солидных букмекеров, если бы знала, как выглядят букмекеры. Она с тревогой вглядывалась в их лица: правда ли, что со сна они покладистые? Вид у них, во всяком случае, был такой, будто они и в самом деле только что встали; один из них шагнул ей навстречу.
Динни мысленно провела языком по пересохшим губам.
— Говорят, вы так любезны, что даете деньги в долг под залог драгоценностей?
— Совершенно верно, мадам.
Это был седой, лысоватый и румяный человек со светлыми глазами; он разглядывал ее через пенсне, которое держал в руке. Потом он надел пенсне на нос, пододвинул стул, указал на него рукой и сел на свое место. Динни тоже села.
— Но мне нужна целая куча денег: пятьсот фунтов. — Она улыбнулась. — У меня фамильная драгоценность, очень милая вещь.
Оба джентльмена слегка поклонились.
— Деньги мне нужны немедленно: я должна заплатить по счету. Вот!
Она вынула из сумочки сверток, развернула его и пододвинула к ним кулон через стол. Потом, вспомнив, что нужно принять безразличный вид, откинулась на стуле и положила ногу на ногу.
С минуту оба джентльмена разглядывали кулон, не шевелясь и не произнося ни слова. Потом второй из них выдвинул ящик стола и достал лупу. Пока он рассматривал кулон, Динни заметила, что первый джентльмен рассматривает ее самое. Такое уж у них разделение труда, решила она. Не обнаружат ли они там или тут подделки? У нее даже дух захватило, но она стойко продолжала сидеть, чуть вздернув брови и полуприкрыв глаза ресницами.
— Это ваша собственность, мадам? — спросил первый джентльмен.
— Да, — решительно сказала Динни, снова вспомнив старую школьную поговорку.
Второй джентльмен опустил лупу и прикинул вес кулона в руке.
— Очень мило, — сказал он. — Старомодно, но очень мило. И на какой срок вам нужны деньги?
Динни и не думала о сроке, но теперь храбро сказала:
— На шесть месяцев; но я надеюсь, кулон можно выкупить и раньше?
— Ну конечно. Вы сказали: пятьсот?
— Да, пожалуйста.
— Если вы согласны, мистер Бонди, — сказал второй джентльмен, — у меня нет возражений.
Динни подняла глаза на мистера Бонди. Неужели он сейчас скажет: «Нет, ведь она наврала»? Но вместо этого он прикрыл нижней губой верхнюю, поклонился ей и произнес:
— Согласен.
«Интересно, — подумала она, — верят они всему, что им говорят, или не верят ничему? Хотя не все ли им равно — кулон-то остается у них, и верить должна я… вернее, Джин».
Второй джентльмен смахнул кулон со стола в ящик и, вынув конторскую книгу, стал что-то писать. Мистер Бонди направился к сейфу.
— Вы хотите наличными, мадам?
— Пожалуйста.
Второй джентльмен с усиками, в белых гетрах — глаза у него были чуть навыкате — протянул Динни книгу,
— Вашу фамилию и адрес, мадам.
Когда она писала — «миссис Блор» и адрес тети на Маунт-стрит, — она мысленно закричала «караул» и судорожно сжала левую руку: ведь она совсем забыла, что на ней нет обручального кольца. Как на грех перчатка отлично облегала руку, и на безымянном пальце не было никакой выпуклости.
— При выкупе этой вещи вы нам заплатите двадцать восьмого апреля будущего года пятьсот пятьдесят фунтов. После этой даты, если вы не дадите о себе знать, кулон поступит в продажу.
— Да, конечно. Но если я выкуплю его раньше?
— Тогда вы заплатите соответственно меньше. Мы берем двадцать процентов годовых, так что, скажем, через месяц, считая с сегодняшнего дня, мы возьмем только пятьсот восемь фунтов шесть шиллингов восемь пенсов.
— Понимаю.
Первый джентльмен оторвал листок бумаги и дал его Динни.
— Вот квитанция.
— А если я не смогу прийти сама, — с этой квитанцией кулон может выкупить кто угодно?
— Да, мадам.
Динни положила квитанцию в сумочку, — сунув туда как можно глубже левую руку, — и стала слушать, как мистер Бонди отсчитывает банкноты. Он считал артистически; бумажки приятно хрустели и были совсем новенькие. Она взяла их правой рукой, положила в сумочку и, все еще пряча левую руку, поднялась со стула.