Джон Картер
Шрифт:
— И такой, как ты, датор перворожденных? — завизжала она. — За позор, который ты навлек на бессмертную расу, ты будешь унижен до положения низшего из низших! Ты больше не датор! Ты будешь навсегда рабом рабов и будешь служить низшим породам, которые прислуживают в садах Иссы, Снимите его убор. Трусы и рабы лат не носят!
Ксодар стоял неподвижно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, дрожь не пробежала по его гигантскому телу, когда солдат гвардии грубо сорвал его роскошный наряд.
— Убирайся! — вопила разъяренная старушонка. — Убирайся! Ты не ступишь более в сады Иссы! Ступай на остров Шадор на море Омин и служи рабом этого раба, который тебя победил. Уберите его с моих божественных глаз!
Медленно, с высоко поднятой головой вышел Ксодар из помещения. Исса встала и направилась к другой двери. Обернувшись, она сказала мне:
— Пока ты вернешься на остров Шадор. Позднее Исса посмотрит, как ты сражаешься. Можешь идти. Ступайте все!
Она скрылась в сопровождении своей свиты. Только Файдора замешкалась позади и, когда я собирался последовать за стражей в сады, девушка кинулась за мной.
— О, не оставляй меня в этом ужасном месте, — умоляла она. — Прости меня! Я не хотела тебя обидеть! Только возьми меня с собой. Позволь мне разделить с тобой заключение на Шадоре.
Она торопилась и говорила несвязно.
— Ты не понял чести, которую я тебе оказала. Среди жрецов нет брака, как среди низших пород внешнего мира. Мы могли бы всегда жить вместе в любви и счастии. Мы оба взглянули на Иссу и оба умрем через год. По крайней мере, проживем хоть этот год вместе, насладимся той мерой радости, которая остается для обреченных!
— Файдора, — ответил я, — постарайся понять, что тебе также трудно усвоить те побуждения, обычаи и социальные законы, которые управляют мною, как мне — понять ваши законы. Я не хочу тебя обидеть или умалить честь, которую ты мне оказала: но то, чего ты желаешь, невозможно. Несмотря на глупое поверье людей внешнего мира, святых жрецов или черных перворожденных, я не умер, а пока я жив, сердце мое бьется только для одной женщины — для несравненной Деи Торис из Гелиума. Когда смерть настигнет меня, мое сердце перестанет биться… Но что будет после того — не знаю. И в этом отношении не мудрее меня сам Матаи Шанг, владыка над жизнью и смертью на Барсуме, и сама Исса, богиня вечной жизни.
Файдора некоторое время пристально смотрела на меня. В ее глазах на этот раз не было злобы, а только трогательное выражение безнадежной печали.
— Не понимаю! — сказала она и, повернувшись, медленно пошла по направлению к двери, через которую вышла Исса в сопровождении своей свиты. Через минуту она скрылась из моих глаз.
10. В ПЛЕНУ НА ОСТРОВЕ ШАДОР
Стража провела меня во внешние сады, где я увидел Ксодара, окруженного целой толпой чернокожих. Они осыпали его ругательствами и проклятиями. Мужчины били его по лицу. Женщины плевали на него. При моем появлении они обратили свое внимание на меня.
— А, вот он! — вскричал один. — Так вот каков тот, который голыми руками победил великого Ксодара! Посмотрим, как он это устроил!
— Пусть-ка он свяжет Турида, — предложила, смеясь, одна черная женщина. — Турид — благородный датор. Турид покажет собаке, что значит встретиться с настоящим мужчиной.
— Да, да! Турид, Турид! — закричал десяток голосов.
— Вот он! — воскликнул кто-то.
Все головы повернулись в одну сторону. Я тоже обернулся и увидел огромного чернокожего, увешанного блестящими украшениями и оружием, который приближался к нам горделивой походкой.
— Что случилось? — спросил он. — Что вам нужно от Турида?
Несколько голосов, волнуясь и перебивая друг друга, принялись объяснять ему, в чем дело. Турид повернулся к Ксодару. Его глаза сузились от презрения.
— Калот! — прошипел он. — Я всегда предполагал, что в твоей груди сердце сорака. Ты одерживал верх надо мной в тайных советах Иссы, но на поле битвы, где нужна настоящая мужская доблесть, ты показал свое жалкое трусливое сердце! Калот, которому следует давать пинки ногой! — и с этими словами он повернулся, чтобы ударить Ксодара.
Вся кровь бросилась мне в голову. Уже несколько минут я кипел от негодования при виде подлого обращения чернокожих с их бывшим всесильным товарищем. Они презирали его только потому, что он лишился милости Иссы. Я не чувствовал никакой особой любви к Ксодару, но я вообще не выношу несправедливости и напрасных преследований. Тогда глаза мои застилаются кровавым туманом, и я, не рассуждая, действую по первому побуждению.
Я стоял около Ксодара, когда Турид поднял ногу, чтобы нанести удар. Униженный датор стоял прямо, не двигаясь, как изваяние из камня. Он приготовился к оскорблениям и насмешкам, которыми прежние товарищи осыпали его, и принимал их мужественно и стойко. Он все время молчал.
В ту минуту, когда Турид размахнулся ногой, я сделал то же самое и нанес ему болезненный удар в голень, чем спас Ксодара от незаслуженного позора. Минуту царило гробовое молчание. Затем Турид с яростным ревом набросился на меня, чтобы схватить за горло — совсем так же, как бросился на меня Ксодар на палубе крейсера. Результат был тот же: я пригнулся под его вытянутой рукой и, когда он пролетел мимо, нанес ему страшный удар кулаком в челюсть.
Огромный чернокожий повернулся, как волчок, колени его подогнулись, и он упал у моих ног. Чернокожие смотрели с изумлением то на неподвижную фигуру гордого датора, распластанного на рубиновом песке, то на меня: они не верили своим глазам.
— Вы просили меня связать Турида, — вскричал я. — Смотрите!
Нагнувшись над распростертой фигурой, я сорвал с него ремни и крепко связал руки и ноги Турида.
— Теперь поступайте с ним так, как вы поступили с Ксодаром! Понесите его к Иссе связанным его собственным ремнем, чтобы она собственными глазами увидела, что среди вас есть человек, который более велик, чем перворожденные.
— Кто ты? — прошептала испуганно та женщина, которая посоветовала, чтобы я связал Турида.
— Я гражданин двух миров — капитан Джон Картер из Виргинии, член семьи Тардос Морса, джеддака Гелиума. Отнесите этого человека вашей богине и скажите ей, что то, что я сделал с Ксодаром и Туридом, я могу сделать с самым могучим из ее даторов. Я вызываю на бой цвет ее борцов, все равно — в рукопашную, на шпагах или мечах.
Но тут выступил начальник, который должен был отвезти меня на Шадор, и сказал мне:
— Пойдем! У меня строгое приказание, нельзя медлить. Пойдем, Ксодар!
В тоне, которым он обратился ко мне и Ксодару, не было презрения. Было очевидно, что он переменил свое мнение о бывшем даторе с тех пор, как стал свидетелем того, с какой легкостью я справился с силачом Туридом.
Его почтение ко мне было тем больше, чем полагалось бы по отношению к пленнику. Это было видно из того, что во время нашего обратного путешествия он стоял или ходил с обнаженной шпагой в руке всегда позади меня.