Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
Шрифт:
Я проткнул кинжалом листок с короной, приставил его к горлу Джима и приказал Соломону выкладывать все, что тот знает о ней. И Соломон в кои веки заговорил.
— История, — так он начал, — история не лжет.
— Пусть только попробует, — сказал я.
— Вот, — он выпростал одну руку из-под прелой лианы, которой был связан, и указал на корону, — вот ваша история — история свободы, — добавил старый упрямец, налегая на путы. Видно, решил изводить меня до конца. — Разве ты не знаешь, что это? Что она означает?
— Твою жизнь, — ответил я не без самодовольства.
— Это корона короля Англии, твоего короля, которую он не может надеть, потому что утратил давным-давно.
— Ее зарыл здесь король воров, — закончил я. — Томас Блад или кто-то из его сподручных. Это мне и так известно. Ему следовало снять вместе с короной голову — друг без друга они ничего не стоят.
— Неправда, — возразил Соломон. — Корона короля упокоилась на этом острове, а голова его — в Лондоне. Это корона предка твоего Георга, Карла Второго, которого Оливер Кромвель ее лишил. Сейчас ты скажешь, что и это тебе известно.
— Разумеется. Я еще в детстве читал книжку по английской истории и даже не стал к ней ничего добавлять — и так было весело. Кромвель снял корону прямо с его головы.
— И якобы пустил на переплавку вместе с прочими регалиями — скипетрами, державами, шпорами, мечами и перстнями. Этой короне нет цены. Не из-за алмазов, рубинов и сапфиров, а из-за величия и тайны, которые ее окружают. — Соломон до того увлекся, что забыл о лианах, которые его связывали.
Я прильнул глазами к рисунку.
— Четыре креста по числу сторон света и еще один — на верхушке. Две золотых дуги, пересекающие друг друга, как долгота и широта.
— Именно это ты искал — украденную корону. Ее не расплавили, а вывезли и спрятали здесь.
— Дело рук мертвеца?
— Возможно, хотя и сомневаюсь. Мертвец был тем самым нищим посреди богатства. Корона здесь. И ее должны были расплавить по приказу Кромвеля.
— Жаль, мы не смогли это обсудить при последней встрече. Иначе я избавил бы его от трудов.
— Знаешь, зачем он забрал сокровища короны? Чтобы доказать, что у королей или морских владык, к каким ты себя причисляешь, нет Богом данных прав на царство. Свобода. Все дело в ней. Все мы короли, и нет никакой другой тайны, кроме той, что творится нашими руками.
— Я ее разгадаю. Где корона?
— У Блада. Ты провозгласил его вором.
— Да-да, Томас Блад — король воров.
— Нет, Сильвер. Я говорю не о Томасе, а об Эдварде Бладе.
— Не имел чести встречаться. Или пускать ему кровь.
— Ты с ним ел за одним столом. Делил пиво. Даже пользовался его фамильной Библией — Библией Бладов. Которая переходила у них в семье от поколения к поколению, но в конце концов была осквернена самым верным слугой Кромвеля, полковым офицером.
— Томасом Бладом, как я и сказал. Известная история. Его судили и выпустили на свободу, даже после убийства старика-хранителя, который стерег сокровища короны. Я видел кровь Эдварда, и она того же цвета, что моя или твоя.
— А что, бывает другого? Кстати, как ты думаешь, почему король отпустил Томаса на свободу? — спросил Соломон. — Хоть я и не знаю ответа, зато Эдвард наверняка знает. Возьмем теперь человека, который спрятал корону на острове, следуя точным указаниям его предка. Его имя тоже осталось тайной. Был ли он верным другом, преданным и брошенным в яму, точь-в-точь как товарищи, убитые тобой на этом самом месте?
— Ты пока еще у меня в долгу.
Я провел кинжалом по шее Соломона, выпустив струйку крови.
— Тот же самый цвет. Ты знаешь больше, чем сказал, так что выкладывай остальное.
Мои люди, которые все слышали, стоя рядом, закричали, чтобы я не убивал Соломона, пока тот не откроет, где спрятана корона, Джим тоже кричал — заклинал меня освободить их, поскольку Соломон сдержал слово.
— Могу только предполагать, — сказал он.
— Так предположи верно, — посоветовал я ему.
— Ответ содержится в книге Эдварда. Ты кое-что упустил. А для этого, Сильвер, тебе нужен он. У них, у Бладов, тайна в крови.
Я велел Смоллетту послать людей на корабль и принести два линя — связать Соломона и Джима покрепче, пока я решаю их судьбу. Соломон был мне больше не нужен — он все рассказал, чтобы спасти мальчишку. Не успел Смоллетт распорядиться, как матросы вернулись.
— Парус! Парус! — закричали они. — И пороховой дым! И флаг! Там корабль из Бристоля!
— Доктор Ливси, — спокойно произнес Джим, как будто был уверен, что Ливси вот-вот ступит за порог ради чашечки чая. — Против вас — английский корабль. С полной командой и пушками. Они продырявят вас всех насквозь и заберут ваше сокровище, — гордо объявил он. — И корону, если смогут ее найти. Я отдал им Бонсову карту. Бас поймают еще до заката.
— Все на берег! — приказал я своим людям. — Готовимся к битве. А ты, Джим, сейчас увидишь, как я потоплю эту бристольскую посудину.
— Но она там не одна, капитан, — вставил какой-то матрос. — Их двое! Бристолец, а против него — «Кровавая Евангелина»!
— Корабль Эдварда! Вот это будет драка! А я тут торчу на суше. На берег, ребята! Да покрепче свяжите мятежников. Больше лиан. Шевелитесь, черт бы вас подрал!
У меня руки трясутся — едва держу перо.
Жар вернулся.
Я сражаюсь с вами обоими, пока вы пытаетесь меня одолеть, дергая с разных сторон, будто сноп на заставке из Библии.