Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
Шрифт:
Придется мне ненадолго оставить весла — слишком долго я греб без передышки. Проклятая лихорадка. Едва хватит времени, чтобы закончить свое жизнеописание и просунуть под дверь для твоего мальчишки.
Поговори, поговори со мной, дружище. Спроси, как я держусь, и я отвечу: руку мне скрутило судорогой. Ладонь скрючилась, как клешня, свернулась, как канатная бухта. Сердце налилось тяжестью, точно бочонок. С нактоузом совсем скверно — иначе бы я не бился над этими писульками с тех пор, как ты запер меня здесь. И все же кто посмеет со мной тягаться? Не ты, и ни одна из смоляных курток, не говоря о салагах с королевского флота. Никакой карманник, назвавшийся капитаном, и не тот, кто рожден в достатке. Не тебе чета.
Я закончу эту повесть. Всем назло.
Впрочем, была и другая причина, по которой я решил вызвать Эдварда на разговор. Я попросил его признаться, что он оболгал Мэри. Эдвард ответил, что сказал правду. Его слова вонзились мне в спину, словно багор, и накрепко там застряли.
Лихорадка.
Этот багор у тебя в руках. Теперь поверни его. Мэри — дешевка, говоришь? Ложь.
Бен Ганн, не тебя ли я слышу? Это ты или не ты?
Я велел Бену стоять, где стоит. Мне пока рано встречаться с его капитаном.
А вон и Билли Бонс машет мне — зовет разделить выпивку. С ними Кровавый Билл, только он молчит. Злость, знаешь ли, покрепче жара будет. Поживу еще всем назло.
Отпусти меня, госпожа Лихорадка. Дай хоть немного пожить, чтобы расквитаться с тем, кто отправил меня сюда. Он все лжет. «Усни», говоришь ты? Хорошо, я усну. А ты покуда не приходи за мной. Я еще не дописал эту повесть. Не сделал то, что должен. А когда допишу, пошлю капитана на дно. Он еще боится меня, так пусть получит сполна.
Я засну, но клятва есть клятва. Он покойник.
Что ты говоришь, Лихорадка? Уснуть? Так я и сделаю.
Не забудь меня разбудить.
Голова у меня нынче утром как ватой набита. Или это не утро?
Трус капитан. Давно мог заколоть меня во сне. Я его звал, а он не ответил.
Снова Маллет. Один день до порта, говорит.
Воздух гудит от чаек. Я уже чую дым. Каминные трубы.
Вон там, в углу — мальчишка. Видишь? Старик накрыл его черным плащом от жары. Широким черным плащом.
Рядом со мной — кинжал. Вот моя рука, а вот клинок. Иди же, я жду.
— Капитан желает, чтобы вы поели, — сказал Маллет. — Чтобы могли стоять, когда на вас накинут петлю.
Я сказал ему, что слишком ослаб от лихорадки для того, чтобы есть.
— Лихорадка ни при чем, — ответил Маллет.
— Меня всего трясет. Что это еще, по-твоему?
— Голод, — сказал он.
— У меня есть все, о чем только можно мечтать.
— Ваши припасы давным-давно протухли, а других вы не берете, оттого и голодаете.
— Хорошая басня. Должно быть, капитан подбросил. — Я лег по ветру. — Если ты меня освободишь, я назову тебе точное положение острова — острова Сокровищ. Там — все мои богатства.
— Ага, — отозвался он и больше ничего не сказал, потому что ушел. Что бы значило это «ага»? То, что он решил меня освободить, или пошел докладывать тебе о моем желании отдать корону дураку?
Эдвард тоже решил поступить мне назло. Я подарил ему Соломона, а благодарности не получил ни на грош.
— Можешь накинуть ему на шею петлю, — сказал я. — Тебе пойдет роль палача. Тогда последним, что он услышит, будут твои слова. Позабавься же хорошенько. Скажи, что покажешь ему лучшие притоны и бордели Лондона. Жени на графине, а потом прихлопни. Чужая смерть творит чудеса. Запомни как следует его предсмертный лепет. Я знаю, что он скажет перед концом.
Эдвард подошел к Соломону и приставил острие шпаги к его груди. Команда столпилась вокруг — поглазеть на расправу.
— Боишься? — спросил его Эдвард.
— Да, — ответил Соломон.
— Заметь, — сказал я Эдварду, — он будет просить у тебя пощады. До последнего вздоха.
— Отпусти мальчика, — сказал Соломон.
Я стал его подначивать на последнее проклятие.
— Взгляни на меня. Взгляни на того, кого ненавидишь больше всех на свете. Я жду проклятия. Давай постарайся напоследок.
Соломон на меня даже не покосился. Он не сводил глаз с Эдварда и произнес только одно слово:
— Свободу.
После этого Соломон поднял взгляд к небу, а Эдвард занес шпагу.
— Стойте! Он ведь вам жизнь спас! — выкрикнул Джим. — Он вам жизнь спас!
— Здесь должников нет. Убей его! — выкрикнул я, чтобы убрать единственного, кто, кроме меня, мог угадать, где находится корона.
Эдвард растерянно огляделся, как в самый первый день на борту «Линды-Марии». Таким я тогда его запомнил. Затем он тверже взял шпагу и взмахнул его. Джим вскрикнул.
Лианы, которыми был связан Соломон, упали. Эдвард взмахнул снова и освободил Джима.
— Я тебя напугал, — сказал он Соломону. — Вини в этом Сильвера и никого другого. — Тут Эдвард обратился ко мне: — Они пойдут со мной. Я их забираю в обмен на бочки. — Он заявил это во всеуслышание. — И ты мне больше ничего не должен. Запомни это. На корабль, — приказал он команде.
— Ну и черт с тобой, — бросил я ему в спину. — Забирай. Забирай обоих. Этого я тебе тоже не прощу.