Джонни-ангел
Шрифт:
— Как там Бобби? — рассеянно спросила Элис, переворачивая деревянной лопаточкой кусочки цукини.
— В порядке, — ответил Джонни. — Кстати, ма, он меня видит, — добавил он и уставился на Элис, ожидая ее реакции.
— Кто? — спросила Элис, открывая дверь холодильника, чтобы достать десерт.
— Бобби, кто же еще? — ответил Джонни, с улыбкой наблюдая за тем, как мать, вздрогнув от удивления, уставилась на него.
— Откуда ты знаешь? — изумленно спросила она.
— Почувствовал. Кроме того, он прикоснулся ко мне, — ответил Джонни таким тоном, словно ничего естественнее этого и быть не могло.
— И ты ему позволил? То есть разве
— Значит, может… — Джонни пожал плечами. — Раньше я думал, что на это не способен никто, кроме тебя, а оказалось… В общем, он меня видит. — Он улыбнулся с довольным видом.
— А он не испугался? — забеспокоилась Элис.
— Нет, конечно. С чего бы ему меня пугаться?
— Действительно… — медленно проговорила Элис. Бобби, во всяком случае, не мог никому рассказать о брате. Возможно, именно поэтому они позволили мальчику увидеть Джонни. — И что ты ему сказал? Как объяснил свое появление?
— Я сказал, что вернулся, чтобы навестить вас. И что я, к сожалению, не смогу остаться навсегда, но какое-то время я с вами еще побуду… Короче говоря, я сказал ему примерно тоже, что и тебе. По-моему, Бобби обрадовался. Знаешь, мама, я его очень люблю, — неожиданно добавил Джонни, и Элис машинально кивнула. Братья всегда отлично ладили: Джонни опекал младшего братишку с самого его появления на свет, заботился о нем, играл с ним. Когда с Бобби случилось несчастье, Джонни было всего тринадцать, он все понимал и очень боялся, что его младший братишка может умереть. А потом, когда выяснилось, что Бобби разучился разговаривать, Джонни всегда защищал его от тех, кто пытался над ним смеяться.
— …Еще я объяснил Бобби, что не попрощался с ним, когда ушел насовсем, и поэтому мне разрешили повидаться с ним. И сказать «прощай, брат», — добавил Джонни, и Элис почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, а сердце сжимается от любви к обоим сыновьям — старшему и младшему, к живому и к мертвому, который ненадолго вернулся к ней из небытия. Господи! Как же любила она его — своего дорогого несчастного погибшего сына!
— Значит, это твой голос я слышала, когда поднималась наверх вчера вечером, — догадалась она. — Сначала я подумала, что Бобби слушает одну из логопедических записей, которые я ему купила, а дело, оказывается, совсем в другом! — Элис нахмурилась озабоченно. — Только, пожалуйста, будьте поосторожнее, чтобы Шарли или отец не услышали, как ты с ним разговариваешь, иначе я просто не знаю, что они подумают! — Тут она сообразили, что раз Шарли и Джим не видят Джонни, наверное, и слышать его они тоже не могут. Это было бы только логично, однако она предпочитала не рисковать.
Джонни согласно кивнул.
— Вообще-то ты слышала именно пленку. Мы с Бобби тоже решили, что не стоит нам привлекать внимание, поэтому и включили магнитофон. Просто на всякий случай… А вот, кстати, и мой братик… — сказал он, поворачиваясь к дверям кухни, в которых бесшумно возник Бобби. Увидев мать и брата, он улыбнулся, как не улыбался уже очень давно. Он буквально расцвел, и в глазах его заплясали счастливые искорки.
— Как здорово, что Джонни снова с нами, правда, сынок? — негромко спросила у него Элис, и мальчик утвердительно кивнул. — Только никому об этом не говори, хорошо?.. — добавила она. Эллис, конечно, знала, что Бобби не сможет никому ничего рассказать, даже если захочет, — просто она всегда обращалась с ним так, как будто он был совершенно нормальным ребенком. Ей казалось, что так будет правильно, и главное — это важно для самого мальчика.
— А как ты думаешь, — спросила она, поворачиваясь к Джонни, — может случиться так, что, в конце концов, Шарли и папа тоже тебя увидят? Ведь мы все по тебе скучаем — и Джим с Шарлоттой тоже!
— Может быть, видеть меня для них не так необходимо, как для тебя или Бобби, — ответил Джонни. Лучшего ответа он не мог найти — он и сам не знал причины. Почему, например, Бобби мог его увидеть, а Бекки — нет? Между тем он был готов на многое, лишь бы показаться Бекки хоть разочек. Она так сильно тосковала по нему, и Джонни казалось, что его появление могло бы ее хоть немного утешить… Или нет? А вдруг она бы, наоборот, впала в еще более глубокую депрессию, если бы узнала, что он вернулся не навсегда? Как бы там ни было, видеть его она не могла, и Джонни оставалось только принять существующее положение вещей.
— Я не знаю, как и почему это стало возможным, — серьезно добавил он. — Это просто работает — и все. Но для этого я обязан соблюдать правила. Их всего несколько, но они очень строгие: я не должен никого пугать, не должен причинять никому неприятности. Я должен только довести до конца кое-какие дела.
— Какие же это дела? Ты уже несколько раз говорил мне об этом, но… Или ты до сих пор не знаешь, что именно должен сделать?
— Не знаю. — Джонни покачал головой и подмигнул Бобби, который внимательно прислушивался к их разговору. — Просто дела, и все. Ну вот, как ты готовишь ужин или обед, так и я… — попытался пошутить он.
Снаружи послышался шум мотора. По времени это должен был быть Джим, и она выглянула в окно, чтобы удостовериться, что это действительно он. Шарлотта все еще бросала мяч во дворе, и Элис с огорчением увидела, что Джим прошел мимо дочери, не удостоив ее даже взгляда. Шарли, правда, повернулась к отцу, но тоже ничего не сказала.
— Это папа, — сказала Элис, поворачиваясь к своим сыновьям, и Джонни, соскочив со стола, взял брата за руку и быстро повел наверх. Она услышала, как захлопнулась дверь комнаты Бобби, и почти одновременно с этим в кухню через заднюю дверь вошел Джим. Небрежно кивнув жене, он сразу двинулся к холодильнику и достал оттуда банку пива. Выглядел он удрученным, и Элис не решилась остановить его.
— У тебя был трудный день, Джим? — только и спросила она.
— Не труднее, чем всегда, — ответил он, вскрывая банку. — А что у вас? — спросил Джим, без особого, впрочем, интереса. Похоже, ему вовсе не хотелось ни с кем разговаривать — до того он был подавлен.
— Нормально. Как обычно. — Элис чуть не сказала, что, когда он приехал, она «как раз разговаривала с мальчиками», но в последний момент прикусила язык. Вместо этого она позвала со двора Шарлотту, а сама пошла наверх, чтобы привести Бобби.
Когда она заглянула в спальню, оба ее сына сидели на полу, и Элис, оглянувшись через плечо, заговорила с ними заговорщическим шепотом.
— Бобби пойдет ужинать, — сказала она Джонни. — Тебе придется побыть одному.
— Это еще почему? — неожиданно возразил тот. — Я, правда, не могу есть, но ведь никто не мешает мне посидеть с вами, правда? Тем более что ни Шарли, ни папа меня не увидят.
— Зато мы с Бобби увидим и… можем сделать что-то такое, что покажется им странным, — сказала Элис и сама задумалась, что же такое они могут сделать. Она и вправду боялась случайно обратиться к Джонни по имени, но надеялась, что ей удастся удержать себя в руках.