Джули отрешённый
Шрифт:
– Вы все так быстро растете, правда? – печально и опять со вздохом сказала она.
– Ну, ясно, – как мог уверенно ответил я.
– Тебе сейчас сколько. Кит? Ты такой рослый. (И вовсе я не был рослый.)
– Скоро шестнадцать.
– Джули почти на полгода старше, – сказала она: – Но школу вы кончите вместе, да?
– Да…
– Ты уже подыскал себе работу, Кит? Будешь работать с отцом? Ты ведь такой способный, правда?
– Нет, работы у меня еще нет, миссис Кристо, – ответил я.
– Я так беспокоюсь за Джули. Не представляю, чем он сможет заняться. Бедняжка Джули. Просто ума не приложу, и так мне тревожно.
Наверно, в глазах у нее стояли крупные слезы, и я не поднимал головы.
– Скажи мне, Кит. Ты ведь самый близкий его друг, конечно же, ты знаешь. – Она опять перешла на будоражащий шепот, будто нас соединял некий секрет. – Джули подружился с дочкой мистера Морни, с Бетт?
Я растерялся. Уж, конечно, я не хотел выдавать Джули, но и не поддаться ей, сидя с ней рядом и чувствуя тепло ее руки, тоже не мог.
– Не знаю, миссис Кристо, – ответил я уклончиво и так сильно запинаясь, что она успокоительно прижала меня к груди.
– Так ведь это хорошо, – прошептала она. – По-моему, это славно. Мне хочется, чтобы у Джули были хорошие друзья, а Бетт, я знаю, такая славная девочка. Я очень надеюсь, что он с ней подружился. Это правда?
Я кивнул.
Она опять вздохнула.
– Бетт такая прелесть и ее все любят, правда?
– Да, ее все любят.
– Она не танцует под джаз и вообще ничего такого не делает, правда?
– Наверно.
– А как, по-твоему, Кит, чем они занимаются, когда они вместе?
– Не знаю, миссис Кристо, – сказал я, но мне понемногу возвращалось чувство чести.
Миссис Кристо ощутила мое противодействие и только крепче обняла меня.
– Скажи, а ты сможешь уговорить Джули как-нибудь привести ее к нам? Сможешь?
– Сюда? – недоверчиво переспросил я. Миссис Кристо съежилась от моего сомнения, как от удара.
– Она бы не пришла?
– Ну что вы, что вы. По-моему, пришла бы, – сказал я, а сам подумал: Джули нипочем ее не позовет.
– Мне просто хочется, чтоб у Джули были славные друзья и чтоб он приводил их к нам домой.
Я молчал.
– Может, ты с ней поговоришь, а, Кит? Может, позовешь ее к нам?
О, господи, подумал я, ну зачем она меня в это втягивает?
– Я не так уж хорошо знаю Бетт, – промямлил я.
– Тогда, может, уговоришь Джули, пускай он ее пригласит? – сказала миссис Кристо. – Если он подружился со славной девочкой, я хочу, чтоб она видела, что у него приличный дом и… и…
На лице ее выразилось замешательство – казалось, она отчаянно хотела бы что-то сказать о себе и не решается. Я торопливо кивнул в знак, что понял, и она напоследок порывисто прижала меня к себе.
– Только не рассказывай Джули, про что я с тобой говорила, – шепнула она. – Он хороший мальчик, но ему и так хватает огорчений.
(Каких таких огорчений? От нее, что ли?) Она вернулась на кухню, оставив меня наедине с Черной калькуттской ямой и осадой Каунпура, я упрямо держал их в голове, пока на веранду не вернулся Джули.
– Чего она от тебя хотела? – спросил он и взял у меня учебник.
– Ей нужна Бетт Морни, – ответил я. – Больше ничего.
– Она хочет, чтоб Бетт пришла сюда? – спросил Джули.
– Да. Она спрашивала, захочет ли Бетт прийти. Вот и все.
Больше я ничего не мог сказать, но я знал: Джули вовсе не желает, чтобы мать покровительствовала его дружбе с Бетт. И не желает, чтоб она эту дружбу одобрила и поощряла; я исподтишка следил за ним и видел: гнев в его глазах постепенно угас.
– Ну, вот вам, мальчики, – сказала миссис Кристо, выйдя из кухни, и протянула нам по ячменной лепешке с маслом, – Это за то, что вы такие славные друзья.
– Пошли во двор, – сказал мне Джули.
– Но ведь такой ветер, – вскинулась миссис Кристо. – У вас все разлетится.
– Мы уже кончили заниматься, – возразил Джули, вставая.
Я пошел за ним, мы уселись в его любимом уголке у поленницы, и он стал спрашивать меня про Билли – главного в джазе «Веселые парни».
– Где они играют? – спросил Джули.
– Всюду, – ответил я. – Они ездят всюду, где Локки Мак-Гиббон устраивает танцы.
– Ну, а танцы где бывают? В гостиницах?
Гостиницы в нашем городке были все равно, что пивные и бары, а в глазах всех евангелистов были они рассадниками греха, пьянства, азартных игр и разврата.
– В Зале округа, или под навесами, где сушат шерсть, или где сушат изюм, вот как в Ное, – смеясь, ответил я. – Потому и говорится, танцы под навесом. Наверно, они ездят всюду, куда их приглашают.
– А им за это платят?
– Ну а как же. Думаешь, они стали бы играть задаром?
– А они пьют?
– Господи, Джули. Ну откуда мне знать? Говорят, на этих танцах все напиваются вдрызг, но мало ли что болтают! Да и как бы они играли пьяные? – Мне любопытно было, что у Джули на уме, и я спросил.
– Да так, интересно, нет у них какого-нибудь лишнего инструмента, – ответил он.
– А. зачем?
– Может, спросишь Билли, не найдется ли у них чего лишнего?
– А почему сам не спросишь?
– Спроси ты. Спроси – и все…
Когда Джули чего-нибудь от тебя хотел, в нем проступала какая-то непреклонная властность и он настойчиво добивался своего.
– Если я спрошу Билли, он спросит, на что они мне, – сказал я.
– Ты спроси, может, он даст мне ненадолго два или три инструмента? Больше от тебя ничего не требуется.