Джули отрешённый
Шрифт:
– Грех повсюду, – возразила миссис Кристо, прижав пухлую руку к покрытой золотистым загаром груди. – К нему ведет много дорог, мистер Морни, и детей наших всегда может увлечь что-нибудь ужасное.
– Что ужасное?
– Сама не знаю. Просто что-нибудь ужасное. Так уж вы, пожалуйста, помогите мне. Если б вы разрешили Джули иногда приходить к вам сюда, чтоб он видел, как славно вы живете. А ваша дочка может приходить к нам, когда захочет.
– Я всегда буду рад видеть у нас Джули, миссис Кристо. Можете не сомневаться.
– Ох,
И тут, словно вдруг испугавшись, что ее может в этом доме застать Джули, она заторопилась уходить.
– Может, выпьете чашечку чаю? – предложил мистер Морни.
– Нет, нет. Мне пора…
В дверях мистер Морни пообещал сделать для Джули все, что сможет.
– Присылайте его по утрам в субботу – пожалуй, у меня найдется для него какая-нибудь работенка, – сказал он. – Понятно, если он хочет немного заработать.
Миссис Кристо затрепетала на дорожке, точно засмущавшаяся девушка.
– Ну, как же, – сказала она. – Я непременно его пришлю. Только, пожалуйста, не говорите Джули, что я у вас была. Будет так славно, гораздо лучше, если его позовет ваша Бетт, как, по-вашему?
– Как вам угодно, – ответил мистер Морни, хотя понимал: завтра же о том, что она приходила к нему, будет знать полгорода, а стало быть, рано или поздно узнает и Джули.
И в самом деле, кто-то видел, как она входила в дом мясника, вероятно, Парсонс, смотритель лужайки для игры в шары, что находилась напротив мясной лавки Морни. Мистер Парсонс был всем известный забавник, подстрекатель и сплетник, и, скорей всего, он-то и обратил все в злую шутку. Несколько дней спустя на крыльце почты я столкнулся с Бетт, и она спросила меня, что такое с Джули.
– Он со мной не разговаривает. Даже не глядит на меня. Что случилось. Кит? – жалобно спросила она.
– Почем я знаю, Бетт? Он ничего мне не говорил.
– Но уж, наверно, что-то случилось. Он чем-то очень расстроен.
Я знал, чем он расстроен: весь город уже знал, что миссис Кристо приходила к мистеру Морни. Но объяснять, как это должно было подействовать на Джули, я не стал, не хотел впутываться.
– Ты знаешь, что его мать была у твоего отца? – осторожно спросил я.
– Конечно. Отец мне говорил.
– А зачем она приходила? Не знаешь?
Тогда Бетт и говорит:
– Она спрашивала отца, можно ли Джули иногда приходить к нам в гости. И нельзя ли мне приходить туда. Вот и все.
– Куда туда? К ним домой?
– Да…
– А ты Джули рассказала?
– Нет. Миссис Кристо просила отца не рассказывать, – ответила Бетт, и ясно было: она просто не в силах понять поведение Джули, так что я не выдержал и сказал, в чем, по-моему, дело.
– Джули, видно, узнал про это. А значит, она ему все испортила.
– Что испортила?
Как мог я объяснить ей ту странную жизнь, что шла
– Он не любит, когда мать вмешивается, – только и сказал я.
– Но от меня-то он почему отворачивается, Кит?
– Потому что… потому что… – Я все не мог решиться. – Черт возьми, Бетт! Это уже давно и очень сложно, и ты тут ни при чем. Уж очень все запутано у него с матерью.
– Ничего не понимаю, – сказала она.
– Потерпи немного, – посоветовал я. – Он это переварит.
– Ты, правда, так думаешь? – грустно спросила Бетт.
– Конечно.
И, пользуясь случаем, я задал Бетт вопрос, который хотел задать давным-давно:
– Скажи-ка, Бетт…
– Да?
– О чем вы разговариваете с Джули, когда вы одни?
Как и следовало ожидать, она покраснела. Но подумала и, тоже как и следовало ожидать, ответила честно:
– Понимаешь, Кит, когда ты с Джули, дело не в том, о чем вы говорите. Просто ты с ним. Вот и все.
– Да, верно, – согласился я.
В конце концов, все мы чувствовали то же самое. Мы все радовались, когда Джули с нами, и ничего другого от него и не требовалось – только чтоб он был тут же. Однако это был не полный ответ, Джули с Бетт явно соединяло что-то еще. Сперва я так и хотел ей сказать, но сразу же решил уйти от греха: как бы не стали про нас с ней сплетничать. В ту пору я был влюблен в дочку почтмейстера и побоялся, что востроглазые кумушки станут хитро перешептываться, рассуждать насчет секса и все испортят.
Глава 8
Вероятно, только я один понимал, как напряжены, насыщены были отношения Джули с матерью. В своей борьбе с боговдохновением он безжалостно пресекал все тайные попытки матери обрести союзницу в Бетт. Он отгородился от них обеих.
Для Бетт это был тяжкий удар. Но когда половина экзаменов осталась позади, мы с Джули снова стали видеться гораздо чаще: меня он не считал участником вражеских козней. И мы вернулись к нашей поленнице – немалое облегчение после Черной калькуттской ямы и прочей зубрежки, а когда я пришел туда во второй раз, Джули принес сразу банджо и кларнет, значит, мысли его были заняты отнюдь не только Бетт или матерью.
Старый кларнет Билли был в тоне «до», и два отверстия были расколоты, с таким плохоньким инструментом не очень-то многого достигнешь. Но на этот раз у Джули была хотя бы вся хроматическая гамма. Больше того, кларнет обладал поразительными возможностями для транспонировки, так что теперь у Джули было два инструмента с весьма широким звуковым диапазоном и он мог бы вволю исследовать мир музыки. Но в тот день ему позарез нужно было проверить кое-что из его тайной алгебры, так нужно, что он даже решил прибегнуть к моей помощи.