Джулия
Шрифт:
Второй звонок был в Локарно, в клинику «Вилла Адзурра».
— Я синьора Монтини, — сказала она телефонистке, — соедините меня, пожалуйста, с моей дочерью.
— Одну минуточку, подождите, синьора! — сказала телефонистка вместо привычного «соединяю», и Марта сразу же поняла, что с дочерью не все в порядке.
— Здравствуйте, синьора Монтини, я директор клиники Коррадо Мамбретти. Дело в том, что ваша дочь… — взволнованно затараторил директор, но Марта не дала ему договорить.
— Сбежала, — закончила она за него.
— Значит,
— Нет, я просто догадалась по вашему испуганному голосу. Как вы думаете, куда она могла отправиться?
— Просто ума не приложу, синьора Монтини, я в полной растерянности.
— Когда вы ее хватились? — продолжала допытываться Марта.
— Перед ужином. После обеда медсестра дала ей успокоительное и рассчитывала, что она проспит несколько часов, поэтому…
— Это вас не оправдывает, — обрезала его Марта и положила трубку.
Пожалуй, этот Джанни Макки еще может сослужить ей службу, прежде чем она пошлет его куда подальше. Марта нажала на ручку его двери, но дверь оказалась запертой на ключ. Она постучала, но ответом ей было молчание. Наверное, так и продолжает накачиваться в баре, решила она, все больше раздражаясь против него, а заодно и против Гермеса и Теодолинды. Эта маленькая гадючка вся в папочку: прикинулась смирной, но стоило на минуту потерять бдительность, она ускользнула, рассчитывая вонзить в мать свои ядовитые зубы.
Джанни Макки не было ни в баре, ни в ресторане, однако отсутствие ключа у портье свидетельствовало о том, что из отеля он не выходил.
— Если хотите, синьора, мы поищем его, — предупредительно выходя из-за стойки, предложил портье, но Марта пренебрежительно махнула рукой.
— В этом нет никакой необходимости, — бросила она, входя в кабину лифта, и нажала на кнопку своего этажа.
Наверное, этот кретин просто спит без задних ног. Марта остановилась у двери его номера, выходящей в коридор, и громко постучала. Не услышав ответа, она нажала на ручку, и дверь неожиданно открылась.
Джанни Макки сидел в кресле лицом к ней, и на его губах застыла улыбка. Немигающие глаза с наглым, как показалось Марте, самодовольством смотрели прямо на нее. — Напился, как портовый грузчик, — пробормотала она со злостью, — только на это и способен.
Она подняла с ковра стакан, выскользнувший из его ослабевших пальцев, и поставила на столик рядом с почти пустой бутылкой виски.
— Какое удовольствие пить эту гадость? — спросила она и презрительно посмотрела на Джанни Макки.
Он сидел все в той же позе, с той же дурацкой улыбкой на губах, и ей захотелось дать ему пощечину. Но, подойдя к креслу, она с ужасом увидела, что и улыбка на губах, и немигающий взгляд безжизненны — перед ней сидел мертвец.
Невольно Марта зажала рот рукой, чтобы не закричать, но уже через несколько секунд к ней вернулось хладнокровие. Стараясь ни к чему не прикасаться, она подошла к телефону и сняла трубку.
— Немедленно врача, — она назвала номер апартаментов, —
Пока Марта говорила по телефону, ее взгляд упал на открытый блокнот, лежащий рядом с аппаратом, и она прочла сделанную рукой Макки запись: «Лучше умереть по-человечески, чем всю жизнь пресмыкаться. Прошу прощения у всех и в первую очередь у Гермеса Корсини».
Прежде чем в коридоре послышались шаги, Марта успела вырвать листок и зажать в кулаке.
Среди людей, набившихся вскоре в номер Джанни Макки, был и миланский репортер. Сегодня вечером он передаст в газету сенсационный материал о смерти бывшего ассистента хирурга Корсини, находящегося в настоящее время в тюрьме Сан-Витторе.
Глава 5
Со смотровой террасы Джулия видела, как самолет, точно гигантская стрекоза, опустился на бетонную полосу, как долго и медленно к нему подвозили трап, как открылась, наконец, дверца и из нее один за другим стали появляться пассажиры. Напрягая зрение, она вглядывалась в маленькие фигурки, начиная беспокоиться, что не узнает на таком расстоянии Джорджо. Когда ее беспокойство стало перерастать в панику, она заметила знакомый желтый рюкзак, синюю шапочку, и к горлу подступил комок. Счастливые слезы затуманили глаза, но она вспомнила дедушку Убальдо, который успокаивал ее всегда одними и теми же словами: «Не плачь, маленькая, тебя все любят, вытри слезы». Взрослая Джулия послушно вытерла слезы и со всех ног бросилась в зал ожидания. Джорджо прилетел, он любит ее, ей есть для кого жить.
Когда она обнимала сына, ей показалось, что за эти несколько дней он еще немного вырос. Мальчику только четырнадцать, а он уже выше ее.
— Ты поправился, — весело сказала она, — наверное, одним «Марсом» питался да пил кока-колу?
— Не успел прилететь, уже начинается, — сердито проворчал Джорджо.
— Ну скажи честно, много ел сладкого?
— Много, — сокрушенно вздохнул Джорджо. — Как ты догадалась?
Он давно смирился с тем, что от матери ничего не удается утаить.
— У тебя все на лице написано, — ласково ероша ему волосы, сказала Джулия, — придется тебя немного поморить голодом.
— Обещаю, — с шутливой торжественностью сказал он, поднося руку к сердцу, — завтра же сажусь на диету.
Все его обещания всегда начинались со слова «завтра».
По пути из аэропорта Джорджо подробно рассказывал обо всем, что произошло во время каникул. Джулия, не перебивая сына, слушала про штормовое море, про нахальных девчонок, которые вгоняли Джорджо в краску своими бесстыжими вопросами о его невинности. Застенчивый Джорджо терпеть не мог подобных разговоров. Еще Джулия узнала, что он благодаря врожденной дипломатичности избежал столкновения с агрессивно настроенными панками, что мистер Матту обыграл его в шашки, что Новый год они встретили очень весело и на ужин была жареная курица с соусом карри, рецепт приготовления которой Джорджо теперь отлично знал.