Джуна
Шрифт:
Значит, для начала следует отправиться туда, где ей могут помочь найти работу, — в Министерство культуры, ведь теперь и она культработник, умеет обращаться с кинопроекционным аппаратом, заряжать новую катушку с лентой, прислушиваться к работе движка. Джуна отправилась на проспект Руставели.
В министерстве встретили ее любезно, мило поговорили и пообещали работу — кинотеатру «Комсомолец» как раз требовался киномеханик. Но работа будет не раньше, чем через три дня.
Что же делать? Сказать напрямую этому ухоженному, явно следящему за своей внешностью мужчине, что у нее очень
А проспект Руставели, который скоро сделается таким родным и близким, не обращал внимания на чужачку. Главная улица города жила своей жизнью. Туда-сюда сновали машины, двери домов и гостиниц распахивались, чтобы пропустить внутрь людей. Из многочисленных кафе выпархивали легкие облачка изумительных ароматов и плыли по воздуху.
Джуна так хотела есть, что вошла в первое подвернувшееся кафе. Оказалось, что оно принадлежит знаменитой гостинице «Интурист». В другое время тратить тут последние деньги она бы не стала, но сейчас не могла пересилить себя. Заказала что подешевле, забилась в дальний угол. По студенческой привычке она съедала все, что на тарелке, однако не хотела, чтобы кто-нибудь, пусть случайно, увидел это. Стыдилась.
Только начала есть, как назло, за столик сели двое молодых ребят. По-русски говорят едва-едва, с трудом подыскали слова, когда спрашивали разрешение сесть рядом с ней. Зато между собой они говорили бойко, причем по-ассирийски. Ребята, не догадываясь, что она их понимает, стали оценивать девушку в скромном платье, сидящую напротив и с аппетитом поедающую лапшу, будто ничего вкуснее в жизни не пробовала.
Джуна какое-то время старалась не слушать, как они обсуждают ее фигуру и лицо, а потом не выдержала и пристыдила их на их же родном языке.
Ребята страшно удивились и тут же пустились в догадки, кто она такая и откуда родом. Догадки их Джуна отвергла. «Хотя я и ассирийка, — сказала она, — но не из Сирии, а из России». О том, что она наполовину казачка, Джуна промолчала.
Спокойно поесть ей не удалось. Едва ассирийцы ушли, появился администратор кафе. Поинтересовался, иностранка она или нет, ведь говорила она на незнакомом языке. А узнав, кто она такая, предложил работать у него в кафе Зачем дожидаться свободного места в каком то кинотеатре? Тут и место хорошее, и о еде беспокоиться нечего. Для провинциалки без друзей и знакомых, одной в огромном городе и придумать лучше нельзя. Джуна поблагодарила и отказалась.
Доела уже остывшую и сразу потерявшую вкус еду, вышла из кафе. И задумалась: куда идти? Впереди три дня ожидания, деньги почти все потрачены, ночевать негде. Не зная, как поступить, она села на первую попавшуюся скамейку. И провидение простерло над ней крыло. Рядом села незнакомая молодая девушка.
Разговорились. Джуна рассказала новой знакомой и о том, что она сирота, и о том, что в Тбилиси оказалась по направлению из техникума, и о том, что осталась без денег и без крыши над головой.
Тереза, так звали новую знакомую, тут же вспомнила — у них во дворе снимают комнату три студентки, а четвертая койка свободна. И платить придется всего пятнадцать рублей в
месяц.
Дом стоял прямо за «Интуристом». Джуна договорилась с хозяйкой комнаты, а когда узнала, что заплатить можно не сразу, а через месяц, совсем обрадовалась. Жизнь в этом прекрасном городе начиналась замечательно.
Тереза торопила, пора ужинать, ее семья уже собралась, они ждут только Джуну.
В маленькой квартирке проживали пожилые родители и девять взрослых детей. Джуну ветре-тили радушно, пригласили к столу. Отказов не слушали, понимали, что девушка стесняется и старается свое стеснение скрыть. Пообедала? Хорошо. Но как можно отказываться от горячих хинкали? И вправду хинкали пахли необыкновенно.
Джуна ела такое блюдо впервые, и потому ей было невдомек, что ножку у хинкали, состоящую из теста, не едят, за нее берут эти огромные грузинские пельмени. Но ведь еда такая вкусная! Три хинкали исчезли мгновенно, два других Джуна оставила, хотя с удовольствием расправилась бы и с ними. Но ведь она говорила, что сыта.
А потом, по предложению Терезы, они отправились на танцы. Зная, что красен долг платежом, Джуна покупала и входные билеты в парк, и билеты на танцплощадку. Короче, в конце концов, из припасенных денег у нее осталось только два рубля. Но Джуна не унывала. С едой можно что-нибудь придумать, а крыша над головой есть.
В этом она ошибалась. Из парка вернулись поздно, и Тереза предложила: чем беспокоить хозяйку, лучше сегодня поспать в сарайчике во дворе, там и свободная раскладушка найдется.
Кто ведал, какой скандал ждет впереди? Хозяйка не знала, что новая жиличка будет ночевать в гостях. Может быть, она ничего бы и не сказала, но ее дома не оказалось, а ее мать, едва завидев Джуну, стала зло говорить, что они сдают койки приличным девушкам, «девки» им не нужны. Джуна обиделась на несправедливые и пошлые попреки, забрала чемоданчик с вещами и выбежала вон, горько плача.
Но как повезло Джуне, что она познакомилась с Терезой и ее семьей! Отец Терезы, услышав о случившемся, не раздумывая, предложил: «Живи тут, девять ли, десять, поместимся». Первый год тбилисской жизни связан у Джуны с гостеприимным домом Терезы.
А хинкали, но не те, съеденные за гостеприимным столом в доме Терезы, а другие, косвенно повлияли на дальнейшую судьбу Джуны. Буквально на следующий день Тереза сказала: «Хорошо бы поесть хинкали». Джуна не могла отказать, ведь она стольким была обязана этой девушке. Последние два рубля пошли на угощение подруги, сама Джуна сказала, что вовсе не голодна.
Но денег нет, перспектив пока никаких. И жить на чужих хлебах для Джуны — вещь неприемлемая. За хлеб и кров, особенно предложенные от всей души, надо отплатить, чем только можешь. И когда поутру Тереза собралась подметать улицу, Джуна отправилась ей помогать.
На обратном пути она встретила администратора, который подходил к ней в кафе «Интурист». Первые его слова прозвучали чуть-чуть насмешливо: «В кафе работать не хочешь, а улицы подметаешь». Но, увидев ответную реакцию, сказал уже по-доброму: «Зайдешь?» И вот что странно, Джуна согласилась!