Джуна
Шрифт:
Заключая рассказ об эксперименте, предоставим слово Джуне, ибо у меня особое мнение на сей счет. «Эксперимент этот проводили не шарлатаны, — говорит она, — а серьезные физики-теоретики, пытающиеся объяснить поразительные явления человеческой психики. Арбитром же эксперимента выступала директор программ парапсихологии университета Джона Ф. Кеннеди Мэри Кей Райт-Малер. Она и выставляла потом мне оценки по восьмибалльной системе. 0 — низшая оценка, выставлялась, когда не было никаких совпадений видения с реальностью. 8 — когда было «хорошее совпадение, с правильной аналитической информацией о характеристиках, названием или описанием функций». Восьмерки я удостоилась 18 раз из 33, то
Джуну веселит, что кроме опубликованного в журнале научного отчета об эксперименте американцы выпустили и видеофильм. На продаже кассет американцы хорошо заработали. Джуне даже видеокассета не досталась, пришлось потом откуда-то переписывать. Зато ей прислали ксерокопию журнальной статьи.
Вероятно, такая скаредность смешна. Я о другом.
Вот и мелькнуло слово «парапсихология» применительно к этому эксперименту. И, учитывая год, когда он проводился, и некоторые условия его, думаю, подоплека его не так проста. Я далек от мысли, что американские ученые обязательно были агентами ЦРУ и выполняли особое засекреченное спецзадание. Такого рода представление об американцах мало чем отличается от представления о сумасшедшем ученом в окружении колб с кипятим радием — это тоже образ из комикса.
Эксперимент мог иметь иную цель: по ходу научных опытов исследовать действительные способности человека и состояние парапсихологии в СССР, в частности, возможности Джуны, о которых множились слухи. Иным способом изучить ее возможности не могли: ведь за границу Джуну тогда не выпускали.
На особые размышления наводит описание открытки, выбранной для опознания. Какая-то карусель. Деревянная лошадка. Старые дома невдалеке. Дело не в трудности опознания подобных объектов, а как раз в их особой неосознанной узнаваемости, так сказать, «культурной архетипичности».
Деревянная лошадь и каменные стены. Это ли не Троянский конь и гомеровская история? Может быть, кое-что зная о Джуне, а заодно исследуя ее психику, американцы хотели обратиться именно к архаическим пластам ее сознания? Своеобразную шутку предположить трудно: американцы, даже самые образованные,
знают классику в адаптациях и пересказах. Они не владеют материалом настолько, чтобы над ним шутить.
Ладно, пусть вопрос останется вопросом. Пусть и в маленькой деревянной лошадке с детской карусели скрывается некая тайна.
Я, Царица Евгения Джуна
Лес, где солнце не видно сквозь ветви
Как предугадывают поэты чужую судьбу! Пишут о себе, а получается, что в стихах зашифрована не только их собственная судьба, но и судьбы других людей. Или у поэтов есть что-то общее с прорицателями и ясновидцами? Есть, несомненно есть.
Поэты и прорицатели — два разделившихся рукава одной реки. И те и другие говорят обиняками, намеками, сравнениями. И те и другие равно свободно заглядывают и в прошлое, и в будущее, используя в качестве магического зеркала свою душу и свое подсознание.
Они бы не разделились, так и продолжали бы прорицатели облекать увиденное в поэтическую форму, так бы и пророчили поэты, складывая строки, подыскивая звучные рифмы. Они разделились по единственной причине, хотя очень важной.
Причина эта таится не в прошлом и не в будущем. Причина эта — отношение к настоящему. Для кого-то необходимость быть услышанным, немедленно понятым пересиливает прочие необходимости. Для других важнее иное.
Если попытаться объяснить, чем различаются пророки и поэты в нескольких словах, следует сказать так: для поэта главное — высказаться, для пророка — сказать. И потому их пути разошлись. Поэты рвутся в политику. Они хотят повелевать, отдавать приказы, которым тут же будут подчиняться. Пророки политики сторонятся. Предсказание — не приказ, желающий прислушаться прислушается, а противящийся... Его поджидает судьба, которую он мог бы попробовать изменить и которую не изменил, ибо не прислушался к высказанному пророком.
И все же поэту легко простить его жажду сиюминутного успеха, странную для человека, переполненного великими силами, суетность, простить за его стихи, где сказано о тебе самом. Особенно это потрясает, когда стихи написаны много веков назад, а звучат будто вылились на бумагу вчера:
Земную жизнь пройдя до половины...
У Джуны было все именно так, как рассказывал Данте. Не зря она, часто вспоминая 1985 год, называет его переломным. Ей тридцать пять лет — этот возраст, утверждают исследователи, и называет великий итальянец серединой жизни. Ее обступил лес грехов и заблуждений, обступил и разрастается, переплетаясь ветвями, затмевая чистое небо. Однако Джуна не в силах вырваться из колючих объятий окружившего ее леса.
Еще наступит время, она поднимется на холм добродетели, еще воссияет благословенное солнце с чистого небосвода. Но когда? Когда? Сколько дней или сколько лет до момента ее торжества, ее освобождения? И в чем-то правы поэты, говоря, помимо отвлеченных истин, и о насущном, современном. Сколь прав был Данте, поместивший своих реальных политических противников в одном из кругов своего Ада.
А противники и недоброжелатели Джуны напрямую были связаны с политикой, пусть она сама от политики была очень далека. Пророки, маги не существуют сиюминутным. Тем не менее они живут во времени. Маг волен защищаться, взмыть в небеса, нырнуть в глубину вод, эмигрировать в прошлое или укрыться в будущем. Сам он спасется и при том потеряет важную родовую черту — маг обязан творить чудеса, обязан пророчить, помогать людям. Кем он будет в прошлом? Жалким беглецом. Кем он станет в будущем? Шпионом, соглядатаем, выведывающим, вызнающим. И для чего нужны его знания о будущем, если он не может вернуться в настоящее, чтобы принести людям добытые сведения?
Маг — не поэт, а связан с современностью столь же крепко. Между тем Джуну будто вычеркнули из существования, ее словно не было.
С пророком, несущим людям слово, боролись при помощи наиболее действенного оружия — молчания.
О ней писали журналисты, обсуждали ее необыкновенные способности, старались подобрать исчерпывающее объяснение, которое не противоречило (или не слишком противоречило бы) узаконенному в качестве единственно возможного толкования мира материализму. И вдруг ни строки...
Стали появляться статьи, где рассказывалось о каких-то неназванных, едва ли не безымянных экстрасенсах, этаких шарлатанах, обманывающих доверчивый люд. Труженикам пера приходилось проявлять недюжинные старание и фантазию, чтобы выдумать невесть что, бросить тень, опорочить. Сметывали «на живую нитку», торопились. На их беду, они не имели доступа к старым книгам, а то не нужно было бы ничего изобретать, хватило бы готовых цитат: «Фокусники и мнимые лекари. Это те, которые для того, чтобы излечить все болезни и язвы человеческие и животные, также используют определенные заклинания либо бумажки с надписями, которые они называют «амулетами» или «заклинаниями», подвешивая их вокруг шеи или какой-либо другой части тела». Чем плоха цитата? Да заодно указать — умные люди предупреждали об опасности еще в 1591 году!