Джуна
Шрифт:
Джуна считает, что человек способен прожить несколько жизней. Но даже если так, страшно пережить своих друзей. А в случае Джуны страшно и то, что она способна читать чужие судьбы. Тяжело знать будущее и молчать о своем знании, чувствовать невозможность помочь, что-либо изменить. Не всех уводили болезни, кому-то просто пришел срок, записанный на небесах. Но уже и то хорошо, что с людьми и старше себя не разминулся, встретился на этой земле.
Очень теплые, дружественные отношения связывали Джуну и Аркадия Исааковича Рай-кина. На костылях, страдающий от вторичной подагры, с сердечными болями — таким предстал
Нет уже многих из тех, кто бывал у Джуны в гостях, весело смеялся, пил чай, вел интереснейшие беседы в ее радушном и уютном доме. Нет Андрея Тарковского, Аркадия Райкина, Сергея Бондарчука, Роберта Рождественского. Стоит их помянуть добрыми словами...
Крепкие дружеские отношения связывали ее с Игорем Тальковым. Джуна сочувствовала его непростой судьбе: «Я дружила с Игорем Тальковым, помогала ему, выручала, иногда давала деньги на жизнь, новую гитару купила перед самой гибелью, — вспоминает она. И признается: — После ухода Игоря я стала другой».
Но, к счастью, большинство из тех, кто собирался в этом замечательном доме, согретом присутствием хозяйки, живы и благополучно здравствуют. Маргарита Терехова, Эммануил Виторган, Олег Янковский, Наталья Андрейченко, Элем Климов, Зоя Богуславская и множество, множество других известных имен. Художники, музыканты, писатели и поэты, актеры. Они тянутся к Джуне, преклоняясь перед ее способностями, а главное, покоренные обаянием ее неповторимой личности. Недаром Станислав Садальский, отвечая на анкету журналистов, назвал ее самой привлекательной женщиной.
Беседуя с друзьями, Джуна не прекращает свою работу. Поднимает настроение, восстанавливает силы не только словами, шуткой, интересным рассказом. Она использует свою неповторимую силу целительницы, незаметно воздействует, врачует.
Иногда, перед ответственным выступлением, спектаклем, перед серьезным мероприятием, где требуется полная самоотдача, друзья просят Джуну помочь, «поколдовать» над ними. Именно во время одного такого сеанса врачевания Евгений Евтушенко посоветовал Джуне написать книгу о себе. Так появилась ее первая книга.
Попробовать себя в прозе уговорил ее другой человек, близкий друг Джуны драматург Виктор Легентов. Он с большим интересом и участием отнесся к ее стихам, даже кое-что редактировал, а услышав, легенды и притчи, которые с удовольствием рассказывала Джуна в дружеском кругу, надоумил их записать, поскольку на бумаге они приобретут новые свойства. Когда фантастических рассказов и притч накопилось достаточно, тот же Легентов подсказал, как лучше композиционно выстроить написанное. И проза Джуны получила свое признание.
Друзьям-музыкантам приглянулись ее стихи. Песни на слова Джуны писали Давид Тухманов, Игорь Матвиенко, Владимир Мигуля, Александр Рогачев, Михаил Муромов, Александр Нагаев.
Джуна щедро делится знаниями, силами, энергией с друзьями, и ей отвечают тем же. Когда она вдруг почувствовала тягу к живописи (видения, предзнаменования переполняют ее и требуют выхода и в прозе, и в стихотворениях, и в картинах), друзья, профессиональные художники, тут же предложили свою помощь.
Начинать пришлось с нуля. Но ученица оказалась, на удивление, способной и трудолюбивой, а учителя были терпеливы и высокопрофессиональны. Обращаться с красками, кистями, холстами и подрамниками Джуну учили Илья Клейнер, Андрей Кадочников, Игорь Дикалов, Виктор Грушеван, Наталия Галей и Штефан Унгуряну. Преподанные уроки пошли на пользу, хотя Джуна есть Джуна, она все делает на собственный лад. Впрочем, своеобразие и пенится по преимуществу в искусстве. Петр Шапиро показал Джуне приемы, как работают над скульптурой, но она отдает предпочтение живописи. Ее влекут острые столкновения красок, сложные композиционные построения. Она привыкла видеть мир в цвете, а не в объемах и формах.
Кстати, и в искусстве Джуна порой выступает в роли объекта изучения, на сей раз живописного. Два ее портрета исполнил Илья Глазунов. А с живописным портретом, над которым трудился Рафаэл Караев, связана забавная, отчасти поучительная история.
Художник продемонстрировал Джуне готовую картину. Живопись была профессиональна, иному зрителю портрет показался бы безупречным. Однако Джуна заметила мягко, хотя и решительно: «Руки не удались». Кому, как не ей, знать собственные руки, изученные, кажется, досконально.
Поначалу художник испытал смущение, затем стал задавать вопросы. Завязалось серьезное обсуждение. Джуна возражала, предлагала какие-то новые повороты темы. Кончилось тем, что руки они писали вместе, — по-видимому, уникальный случай в истории живописи, чтобы модель участвовала в создании картины наравне
с живописцем. И в завершение автор портрета настоял, чтобы на холсте значились сразу две подписи. Так и подписана картина, встречающая гостей в прихожей: «Рафаэл Караев» и
«Джуна».
Обращение к живописи для Джуны вовсе не случайность. В живописи чрезвычайно силен мистический элемент. Сколько написано сочинений о том, как оживают картины, вспомним хотя бы уайльдовский роман «Портрет Дориана Грея» или «Портрет» Гоголя. И недаром самые разные религии — от примитивных до высокоразвитых — запрещают рисовать портреты людей.
Живопись в этом смысле сродни поэзии, а не скульптуре (которая Джуну не привлекает). Живописная работа несет отпечаток еще не изученных сил. Внимательно вглядевшись в портрет человека, можно при наличии способностей к тому прочитать его судьбу, в жанровой картине обнаружить зашифрованное предсказание (о котором мог даже и не догадываться живописец). Или догадаться с опозданием, когда ничего не поправить.
Вот пример предсказания, сделанного Джу-ной, однако предсказания, облеченного в живописную форму вместо формы словесной.
Туго натянут на подрамник и загрунтован холст. Кисти торчат из банок, наполненных олифой, разбросаны там и сям, так же как обрывки тряпок, которыми пользуются художники для вытирания кистей. Краски пахнут свежо, и запах немного кружит голову, от него делается легко на душе, и странная беспричинная радость разливается в душе. Кто хоть раз прикасался кистью к холсту, собственноручно разводил краски или хотя бы присутствовал при работе художника, поймет, о чем речь.