Джура
Шрифт:
III
Джура восторженно посмотрел на Чжао и Саида. Джура не замечал, что они были худы — кожа да кости, но он видел, как радостно сияли их глаза.
И, припоминая слова древней клятвы, слышанной от Кучака, он торжественно произнес:
— На жизнь и на смерть клянусь всегда быть тебе досом, Чжао! Клянусь делить последний кусок мяса и отдавать последний глоток воды. Мое жилище — твое жилище. Мое оружие — твое оружие. Бери все мое, что тебе понравится, — этим ты обрадуешь меня. Ты мой друг. Мы теперь — как два крыла одной птицы, как два побега на одной ветке.
Джура и Чжао обнажили грудь, обнялись и этим закрепили дружбу. Чжао ответил:
— Клянусь быть тебе другом! Твой враг — мой враг. Твоя радость — моя радость. Наш путь пусть будет один. Пусть на нашем пути бедняки станут богачами и высохнут слезы обездоленных. Ты мой друг.
Чжао отвернулся и, вытирая пальцами глаза, пробормотал: — Здесь много пыли…
Саид, глядя на товарищей, тоже обнажил грудь и, по очереди обнявшись с Джурой и с Чжао, поклялся быть им другом. — Теперь, — сказал Саид, — наши друзья — ружья и товарищи — лошади. Вот серебро. Я на него куплю лошадей, и мы ускачем от погони. Вы слышите голоса?
Он быстро подбежал к стене и выглянул в щелку, а потом обернулся, прижал палец к губам и провел им по горлу. День, проведенный в склепе, тянулся бесконечно долго. Джура томился и не находил себе места.
— Пойду в город, поймаю Тагая. И Кипчакбай от меня получит! — после долгого молчания сказал Джура.
Чжао, услышав его слова, возразил:
— Не надо так сразу. Ты помнишь, я тебе рассказывал о военной хитрости Тамерлана?
— Помню, — нехотя сказал Джура. — Но ведь тебе хитрость не помогла: ты сам попал в яму.
— Слушай меня, пока отошел Саид, — торопливо зашептал Чжао. — Наш народ ненавидит поработителей и хочет счастливой жизни. Мы боремся за эту счастливую жизнь. И я — в рядах борцов за свободу. Народ ненавидит англичан и других пришельцев, поддерживающих баев. Мы верим, что настанет и для нас день свободы. Но многое ещё может случиться, пока настанет этот день, и много горячей крови должна впитать земля, прежде чем жизнь сделается легкой. Чжао подсел к Биллялу, и они долго шептались. Джура волновался, думал о Зейнеб, о свободе. Он решил во что бы то ни стало освободить Зейнеб от Тагая.
Только ночью через дыру в стене беглецы вылезли из склепа. Биллял вывел их между могилами к реке. Они вошли в заросли держидерева.
— Я в этих тугаях каждую тропинку знаю, — шептал Саид, — со мной не пропадете.
Там, где заросли отступали от берега, образуя полянку, путники остановились.
— Теперь вы почти на свободе! — весело сказал Биллял. — Почему — почти? — запротестовал Саид. — Я же сказал, что знаю эти тугаи. Здесь поблизости живет мой друг. Через него купим и лошадей и одежду.
— Ничего не надо покупать, — сказал Биллял. — Все приготовлено. Пусть все думают, что вы погибли в яме. — Мне некогда ждать! — сквозь зубы проговорил Саид. — Мне нужно идти к своим!.. Прощайте! Увидимся!
— Вот что, Саид, — сказал Биллял, подумав несколько мгновений. — Задерживать тебя не буду, но только уговор: попадешься — не говори ни слова, как и что.
— Ну вот, стану я болтать! — возмущенно сказал Саид. — А вы, — сказал Биллял, обращаясь к Джуре и Чжао, — ждите меня здесь.
Биллял быстро исчез в темноте.
Саид помедлил и, пожав руки друзьям, ушел в противоположном направлении. Джура с наслаждением лег на спину, закинув руки за голову. Чжао заснул, положив голову ему на грудь. Спал он неспокойно, и малейший шум заставлял его просыпаться и вглядываться в темноту.
Уже небо заалело на востоке и утренний мороз сковал берег реки, а Билляла все ещё не было.
Вдруг Тэке насторожился и зарычал. Послышался плеск воды. Показался Биллял верхом на коне. Двух лошадей он вел в поводу. Биллял соскочил с лошади и подошел к друзьям.
— Запоздал, — сказал он. — Кто-то бродил в тугаях. Тому, кто ждал нас, пришлось уехать, чтобы не вызвать подозрения. Придется опять ждать наступления темноты: в кишлаке все думают, что вас загрызли собаки. Вот вам одежда и запас еды на неделю. Сбросьте свои лохмотья. Вам предстоит далекий путь.
Джура быстро снял изорванный халат и побежал к реке. Он несколько раз окунулся в ледяную воду, смывая пыль и грязь. От его красного тела шел пар. Джура быстро натянул чистое платье. Новые ичиги оказались ему великоваты.
Джура вынул из старого ичига клочок материи. — Вот крепкая! — сказал он. — Столько времени прошло, а до сих пор как новая… Это я из сумки Артабека взял. Джура развернул клочок и хотел его разорвать. — А ну-ка, дай сюда! — крикнул Чжао. — Не рви! Джура вдруг обратил внимание на то, что на материи были начертаны какие-то знаки.
— Да это же и есть фирман Ага-хана! — закричал Чжао, разглядывая кусок, который ему дал Джура. — Неужели ты не знал этого! Это же и есть фирман!
— Откуда же мне знать об этом? Все говорят: «фирман, фирман», а что такое фирман, я не знал, и стыдно было спросить. Все говорили: «Не видел ли ты такой большой бумаги?» А ведь это не бумага, а материя.
Биллял заглянул через плечо Чжао. Они вместе читали фирман, обмениваясь замечаниями. Из их разговора Джура понял, что в этом фирмане есть что-то очень важное.
— Джура, — сказал Чжао, — этот фирман приказывает исмаилитским пирам быть готовыми к военным действиям в тысяча девятьсот тридцать первом году. Ты знаешь — теперь тысяча девятьсот тридцать первый год. В этом фирмане очень важные сведения. Поэтому, видно, им и интересовались Максимов, Козубай и Кзицкий. В нем приказ, который нам непонятен. Ты должен отвезти фирман к своим.