Э(п)рон-3
Шрифт:
Первым в прыжок ушел «Спрут», в задачу которого входило убедиться в безопасности выбранного сектора пространства, причем во всех смыслах. Следом «нырнул» «Латник», и лишь в последнюю очередь — удостоверившись, что хвоста нет — мы с Борисычем. На месте осмотрелись, на «Латнике» прогнали стандартный диагностический тест, и каждый занялся своим делом: «Спрут» караулил, «Латник» маневрировал, а «Набат» висел себе тихонечко в сторонке. Нам с механиком пока что заняться было нечем, вот мы и глазели на довольно грациозные для столь крупного судна эволюции. Ценкер пока что осторожничал, не допуская пиковых нагрузок, но постепенно все больше и больше смелел. Собственно, в этом и состояла основная цель ходовых испытаний — посмотреть, на что способно заштопанное корыто, и по возможности определить предел его прочности. Не доводя, естественно, до серьезных разрушений. Мелкие же только приветствовались — пусть уж лучше здесь и сейчас, с минимумом персонала на борту, все незначительные изъяны наружу вылезут, потому что потом они запросто могут стоить кому-то жизни.
— Эк он его! — крякнул Борисыч после особо впечатляющего виража «Латника». — Их счастье, если искусственная гравитация не накрылась.
— Ничего, они привычные.
Что правда, то правда. И ценкеровские подчиненные с «Эмдена», и собственно остатки команды «Латника» под предводительством капитан-лейтенанта Терентьева — профессиональные военные, много чего успевшие повидать (а также хлебнуть) в конфликте сорокалетней давности. Тем более что для них прошли далеко не годы, и все злоключения были очень свежи в памяти. Хорошо хоть, с посттравматическими стрессовыми расстройствами у большинства медики справились, в строй не вернулись единицы. И сейчас, оказавшись в до боли (в прямом смысле слова, ага!) знакомой обстановке, они снова будто окунулись в родную стихию. Многое я бы отдал, чтобы посмотреть на рожи Ценкера и Терентьева! Но отвлекать их не стоило, это даже мне, насквозь гражданскому профану, было понятно.
— Эвон! А что, так тоже можно?!
— Борисыч, ну ты же сам видишь, чего спрашиваешь-то?
— Да это я так, от избытка эмоций. Представил, сколько ремонта…
— А это уже не твоя забота.
— И меня это радует больше всего! — довольно хохотнул механик. — Лех, может, того… начнем уже?
— Очкуешь? — понятливо хмыкнул я.
— Очкую, — и не подумал отпираться Борисыч. — Это тебе все хиханьки да хаханьки, а я за работу беспокоюсь. Предчувствие у меня… нехорошее.
— Э, ты это брось! Не хватало еще… — Как там Степаныч насчет механика выразился? Хороший интуит? Черт, накаркает еще… срочно отвлечь, срочно. — Кстати, я тебя так и не поблагодарил.
— Да ладно… это же работа…
— Да я не об этом. Спасибо, что удачей поделился.
— Ха! А ты отнекивался! Удача, она дева капризная! Так что, паря, в следующий раз слушай Борисыча, Борисыч худого не посоветует…
— Да знаю, знаю… Борисыч знает, Борисыч пожил…
— Ну-ка не продолжай! И вообще завязывай с похабщиной, не дай бог еще мелкого научишь!
— Да рано ему еще…
— Ничего не рано, все в подкорке откладывается. Хотя… как знаешь. Но потом не удивляйся, за что это тебе Лизка леща выписала.
— Э, да у нее и без этого всегда причина найдется!
— Согласен, горячая девка… а как она тебе помогла?
— Кто? Лизка?
— Да не, удача моя.
— Потом расскажу, Борисыч, это слишком длинная история. Но ты, кстати, еще мне можешь помочь.
— В плане?
— Надо твой подарочный «кольт» доработать чутка, накладки на рукоять переделать, чтобы были похожи на стандартный плазмер. Да вот хотя бы на мой «эйч-кей». И от патронов не откажусь.
— Не вопрос, сделаю. Только мне на «Спрут» надо.
— Да не к спеху, как сможешь. Это я на будущее.
— На будущее, говоришь?.. Кхм… значит, ко двору пришелся подарочек…
— Еще как! О, смотри, в разгон ушли!
— Что, навертелись? Что-то быстро… вряд ли Ванька успел душу отвести.
Ванька, если кто-то вдруг не догадался — капитан-лейтенант Терентьев. Они с Борисычем очень быстро спелись (впрочем, вполне ожидаемо), и теперь при каждом удобном случае вместе квасили. Но в меру, ибо пьянство — суть «грех, безобразие и баловство». Цитата Борисыча, не Терентьева.
— Не, как раз в духе Ценкера, — возразил я. — Он же дойч, а значит, к орднунгу приучен. Программу выполнили, и домой. Чего зря ресурсы разбазаривать?
— Это да, немчин прав. Может, тоже уже начнем?
— Погоди, сейчас «Спрут» в разгон уйдет, тогда и приступим.
— Да от кэпа-то чего прятаться?! — удивился механик.
— Сюрприз ему хочу сделать.
— А ты че, не рассказал ему, что ли?
— Не-а. Ты один в курсе.
— Ой, темнишь… чтобы Рин, да на такое согласился?..
— А я ему сказал, что сюрприз готовлю. Приятный. И под это дело тебя собираюсь подпрячь. Он как твое имя услышал, сразу и успокоился. Доверяет он тебе.
— Кэп? Доверяет? Лех, сам-то понял, че сказал?
— Доверяет, к гадалке не ходи. Просто вида не подает, чтобы ты не возгордился.
— Скрытный ниппошка!
— О да… все, ушли в разгон. Теперь мы, друг Борисыч, сами по себе. И если сгинем, никто и знать не будет, где, да почему.
— Типун тебе… — Борисыч прервался на полуслове, догадавшись таки, что стал объектом троллинга, и грозно пообещал: — Еще одна такая шуточка, и я сам тебе леща выпишу, щегол!
Щегол? Что-то новенькое, нужно запомнить и в сети уточнить, что за зверь.
— Чего лыбишься? Работать давай!
Ну а чего мне не лыбиться? Я в профите — новое ругательство узнал. Собственно, и троллил-то я Борисыча с единственной целью — расширить собственный арсенал. Механик, как я уже давно уяснил, просто неиссякаемый кладезь всяких обидных анахронизмов. Временами заслушаться можно, особенно когда он увлекается работой и забывает о присутствующих. Виртуоз, че.
— Давай, — не стал я спорить. — Ты программу эксперимента смотрел?
— Глянул.
— Замечания, рацпредложения?
— Не, тебе виднее.
— Ну и отлично. — Я устроился поудобней в кресле и вывел в виртуальность дублирующую систему управления одного из понтонов, над которыми всю предыдущую неделю корпел механик. — Загерметизируйся на всякий случай.
— Не боись, Леха! Трос крепкий, скорее кронштейн на буксире выломает.
— Че там у тебя нехорошее? Предчувствие?..
— Ладно, ладно, уговорил…
Вот ведь! Лишь бы побухтеть… хотя без этой «милой» черты Борисыч не был бы Борисычем.