Э(п)рон-4
Шрифт:
— Да, пропал, — даже и не подумала отнекиваться та. — Вот он.
На экране в «дополненной реальности» рядом с изображением Вероники Романовны возникло ещё одно, чуть меньше, и я чуть не вздрогнул: с фотки на меня уставился худосочный пацан с подозрительно знакомыми чертами лица. Сколько ему? Лет тринадцать? Что-то около того. Колер, правда, не наш, не завьяловский — паренёк брюнетистый, никакого намёка на русый оттенок. И глаза пронзительно-чёрные, усталые, как у затравленного зверька.
— Кто это?
Вопрос насколько банальный, настолько же и неизбежный. Можно, конечно, по базам прогнать — Кумо только намёк дай — но смысл, если есть более доступный источник информации? Да к тому же ещё и лично заинтересованный?
— Его зовут Дмитрий.
Чёрт, снова голос тётки явственно дрогнул! И что я теперь должен думать?..
— Просто Дмитрий? — уточнил я.
— Дмитрий Георгиевич Силин.
Силин, Силин… что-то знакомое… точно! Род из клана Громовых, промышленники. Один из богатейших, но не самый многочисленный и общительный. Денег много, замкнутости ещё больше. Нам никто не нужен, отвалите — вот их жизненное кредо. Но и дело своё крепко знают, все производства отлажены, как хорошие часы. Оттого и гребут деньги лопатами, фигурально выражаясь. И всё бы ничего, но клан Громовых Завьяловым… как бы это помягче… как минимум недружественен. Равно как и невраждебен. Впрочем, это легко объяснимо отсутствием взаимных интересов. В противном случае так или иначе, но с позициями бы определились. А так вот не сразу и сообразишь, как себя с ними вести. И вроде агрессию проявлять незачем, но и для открытого дружелюбия повода нет. А равнодушие, скажу я вам, иной раз хуже прямого оскорбления.
— Это те Силины, про которых я думаю?
— Да. Младший сын главы рода.
— Да? — удивлённо вздернул я бровь. — А мне казалось, что он старше…
— Самый младший сын.
— Незаконный, что ли? Старый хрыч Егорий вроде уже лет пятнадцать, как овдовел?
— Скажем так — не наследник.
— Ох, темните, Вероника Романовна!
— Можешь проверить по базам.
— Обязательно проверю, но потом. Я одного не пойму: тебе-то до него какое дело? Или вы с его папашкой… в друзьях ходите? Крайне сомнительная дружба, особенно для урождённой Завьяловой.
— Алекс, чего ты от меня ещё хочешь? — разозлилась тётка. — В кои-то веки за помощью обратилась!
— Правды, — отрезал я, глядя ей в глаза. — Разумеется, если ты заинтересована в моей помощи.
— Иногда правды лучше не знать, — не пожелала сдаться Вероника Романовна. — По крайней мере, всей правды.
— В таком случае вот вам контакты диспетчерской службы Корпорации «Э(П)РОН», госпожа Завьялова. Обратитесь на общих основаниях в порядке очереди.
— Он твой брат, — сморщившись, выдавила тётка. — Двоюродный.
И почему я не удивлен? Вернее, как раз удивлён, но в глобальном плане. А здесь и сейчас, так сказать, сиюминутно — вот ни капли! Как только лицо пацана увидел, так сразу что-то такое и стрельнуло в голову. Верить просто не хотел. Хотя сам факт примечательный — вот тебе и «оторви да выбрось»! Оторванный ломоть, пария, съехавшая с катушек феминистка, презревшая клановую мораль… и на тебе — ничто человеческое, оказывается, и ей не чуждо.
— Ну ты дала, мать, — покачал я головой, прервав затянувшуюся паузу, во время которой тётка все же пустила слезу. Даже две — вон, отчётливые влажные дорожки на щеках. — Когда умудрилась-то?!
— Ошиб… кхм… ошибка молодости. — Молодец, взяла себя в руки. Вот с голосом только проблема. — Не ожидал, племяш?
— Конечно! Кто ещё знает… теперь?
— Только Герман. Больше никто из наших. А если и знают, то не показывают вида.
— А силён Егорий!
— Ты его осуждаешь?
— С чего бы? Имеет право — вдовец же. Но ты-то в нём что нашла?
— Тогда казалось, что многое.
— А теперь уже не кажется?
— Алекс, не пытайся выглядеть глупее, чем есть. Понял же сам, что это для меня больной вопрос.
— Извини. Но всё же… а почему ты его бросила?
— Он предпочёл чувствам долг перед родом. Я поняла. И простила… почти.
— Я про Димку.
— А ты жестокий, Алекс. Тебе не говорили?
— Ты первая. И всё же?
— Так для него лучше.
— Ой ли? Расти бастардом в среде аристо?! Лучше?!
— Лучше! — повысила голос тётушка. — Поверь, мне виднее. Отец его хотя бы любит.
— А ты нет?
— А я просто не имею такой возможности.
Ну да, условности нашего сословного общества в полный рост. Мало того, что тётка сама по себе странная, так ещё и ребенка прижила вне брака. Позор, причём для обоих родителей. И ещё вопрос, для кого больший — тётка-то и так практически отверженная, ей особо терять нечего, а вот глава богатого промышленного рода совсем другое дело. И, если совсем уж начистоту, решение не просто рационально, оно по-настоящему оптимально. Потому что пожениться эти двое не смогли бы, даже при взаимности и наличии такого желания. Почему? Да всё предельно просто: Силиным партия в лице Вероники Завьяловой невыгодна ввиду отсутствия общих деловых интересов, а Завьяловы сестру главы клана за тридевять земель не отпустят — не хватало ещё, чтобы какие-то Силины из задницы Протектората вздумали оказывать политическое влияние на клан. И оставить тётке ребёнка Георгий Силин не мог из тех же соображений. Потому и пришлось скрыть личность его матери, признав отцовство. В результате парень при любящем родителе, урезанном, но статусе, и при деньгах. Да и самой тётке спокойнее — убедила себя, что это всего лишь ошибка молодости, и плывёт по течению дальше… жалко её.
— Ладно, последний вопрос. Из личных, я имею в виду.
— Валяй уже.
— А парень сам в курсе, кто его мать?
Тётка молча помотала головой.
— Хорошо, — хмыкнул я, заставив Веронику Романовну измениться в лице. — В смысле, хорошо, что личные вопросы закончились. Остались чисто рабочие моменты.
— Я тебя слушаю, племяш.
— Как давно он… пропал?
— Восемь суток назад.
— И ты только сейчас решила ко мне обратиться?!
— Да мне самой Жорка только час назад позвонил!
— Та-а-ак… успокоились… в смысле час назад? А откуда восемь суток?
— Там очень запутанная история… может, лучше сам её с Георгием обсудишь?
— В твоём присутствии?
— Хотелось бы.
— Вызывай его.
— То есть ты согласен? — подняла на меня наполнившиеся надеждой глаза Вероника Романовна.
— А ты сомневалась, что ли? Реально? — неприятно изумился я, когда тётка отвела взгляд. — Знаешь, это даже обидно…
— Герман тоже так говорит.
— Часто?
— Всегда.
Н-да. Приплыли.
— Ладно, вызывай отца парня, будем выяснять подробности. И сама не отключайся.
— А если?..
— Если начнёт выделываться, сам его обломаю. Всё, звони.
— Хорошо.
— Кумо, перекрой пока видеопоток от нас, — велел я помощнику, приглушив звук.
— Принято, капитан Заварзин. Позволите вопрос?
— Давай.
— Вы хотите понаблюдать за реакцией нового собеседника?
— Именно. А что?
— Нет, ничего, сэр. Просто хотел убедиться, что правильно просчитал ваши намерения. И что не ошибся при составлении психологического портрета.