Э(П)РОН-5
Шрифт:
— То есть по-твоему Борисыч не сильно меня крупнее? — хмыкнул я. — Ну-ну… короче, будем исходить из предпосылки, что наш неведомый визави здоровенный чертила.
— А это ты сейчас к чему, Заварзин?
— Да так, мысли вслух…
— … вдруг встретиться придётся? — напряглась благоверная.
— Лиз, издеваешься? Сотни лет прошли! А анабиозных камер я здесь что-то не наблюдаю. Да если и найдём… мы же не будем его будить? В смысле, сразу, без подготовки? А если просто так наткнёмся, ищи дурака на кулачках биться! Мне Борисыча в своё время хватило, больше не хочу. У меня плазмер на этот случай есть. Даже два… да блин! Что за бредятина?! Лиз, ты вообще себя слышишь?!
— Да я просто так сказала, — без выражения отбрехалась Бетти. — Но осадочек остался.
— В общем, как и раньше, держись чуток позади, — распорядился я. И извлёк на свет божий один из «эйч-кеев». Чисто на всякий случай. — Не думаешь же ты, дорогая, что мы с ним не справимся?
— С покойником?
— Да ну тебя! Пошли, короче.
С первого же шага по коридору стало ясно, что некогда данная секция вращающегося модуля была обитаема. Об этом недвусмысленно свидетельствовали таблички на всех дверях с указанием наименования лаборатории и фамилией ответственного лица, а кое-где сохранились настенные доски объявлений с до сих пор пришпиленными записками (да-да, маркером по писчему пластику!) и распечатками. Да и под ногами порядочно мусора — тех самых исписанных бумажек и раскуроченных досок с пробковым покрытием, сорванных со стен. И вообще коридор носил явные признаки беспорядка, связанного с некими ударными воздействиями — либо станцию нехило тряхнуло, либо кто-то намеренно прошёлся здесь с чем-то тяжёлым и довольно острым. А как ещё объяснить раскуроченные пульты замков и буквально разлохмаченные двери примерно в тех же местах? Кто-то явно хорошо и долго над ними потрудился. Ну да, судя по характеру повреждений…
— Надо же, топор! — не удержавшись, хмыкнул я вслух, хорошенько рассмотрев валявшуюся буквально под ногами раскуроченную пластиковую рамку от доски объявлений.
— Или просто об пол ударилась, когда мы станцию раскрутили, — выдвинула альтернативную версию Лизка.
— Не стоит заниматься самоуспокоением, дорогая, — съязвил я. — Да и самообман ни к чему. Рамка может и грохнулась, но над ней и до того кто-то серьёзным образом надругался. Поэтому она и парила в невесомости, а не на стенке мирно висела.
— Какая интересная штучка, — возмутительным образом проигнорировала меня благоверная. — Это что, Алекс? Бумага такая?
— Скорее, пробка, — буркнул я, приглядевшись повнимательнее. — И кнопки силовые. Чёрт, я такое только на картинках видел! Вот скажите на милость, нафига древним колумбайнам было скатываться в такой примитив?! Вообще ничего не понимаю…
— Давай лаборатории проверим, — предложила Бетти.
— Давай, куда ж деваться, — не стал я спорить. — С какой начнём?
— Давай с крайней, будем последовательными.
— Окей, уговорила.
Пришлось, правда, вернуться в начало коридора, но здесь и сейчас, с отключенными магнитными подошвами, шагалось очень даже комфортно. И мусор под ногами почти не мешал. Я больше скажу — воспринял весь этот бардак с изрядным облегчением. Просто потому, что хоть какие-то изменения в этом зловещем царстве безжизненности. Эх, как сказал!
— Метрологическая лаборатория, — прочёл я вслух надпись на облюбованной двери. — Ответственный… или ответственная — доктор М. Н. Смит. Смотри-ка, а староанглийский от нынешнего не очень сильно отличается…
— Открывай уже! — подтолкнула меня в спину Лизка.
— Что, даже не спросишь, что такое «метрологическая»? — подколол я благоверную. Но ответа, как ни странно, не дождался. Пришлось аккуратно толкнуть створку, которая неожиданно легко поддалась и открылась внутрь. Надо же, не перекосило. — Ну-ка, что тут?..
— Что там, Заварзин?
— Известно что: разор и запустение…
— Прикалываешься?
— Не-а. Говорю же — всё оборудование разломано. А его тут довольно много…
— Ну-ка, пусти!
Ого, эмоции прорезались! А если точнее, охотничий азарт. А Лизка-то, оказывается, та ещё авантюристка! Хотя, конечно, довольно странные эмоциональные качели. Транквилизатор точно не должен так действовать.
— Осторожней, дорогая.
— Не учи учёную!
Ну-ну… хотя пусть её. Просто приглядывать на всякий пожарный, а так нехай развлекается.
— Заварзин, ты не прав.
— В плане?
— Уничтожено далеко не всё. Тут кто-то целенаправленно ломал всё, что связано с вычислительной техникой, а механика целая. Ну, относительно. Такое ощущение, что её случайно цепляли…
— Ага. Когда топором машешь, не до сопутствующего ущерба.
— Да с чего ты взял, что топором?!
— А что это ещё может быть? Ты фильмы ужасов не смотришь, что ли?! — ухмыльнулся я. — А если серьёзно, то просто включи логику. Какой инструмент у нас до сих пор используется в пожарных щитах? Что кладут в аварийный НЗ? Только не говори, что кувалды — у них функционал ограничен.
— Хм… а почему мы в жилой секции пожарный щит не видели?
— Плохо искали, — пожал я плечами. — Или там гореть нечему.
— А тут есть? — возразила Лизка. — Да и не проще ли просто воздух откачать в случае возгорания?
— Проще, — согласился я. — Но далеко не всегда. К тому же топором ты огонь тушить не будешь. Зато им можно, к примеру, силовой кабель перерубить. Или стенные панели вскрыть. Или какой-нибудь шкаф, особенно пластиковый, раскурочить. Плазменный резак применим не везде и не всегда. А вот топор и фомка — очень универсальные инструменты. Ну и про маньяков не забывай. Для них топор самое милое дело. Круче только мачете, но мачете на космической станции… такое себе.
— Заварзин, почему у меня такое чувство, что ты надо мной издеваешься?
— Грешен, каюсь, — не сдержал я широкой ухмылки. — Но с другой стороны… сама подумай, чем ещё можно такое учинить? Куском трубы? Разводным ключом? А топор или его подобие по-любому где-то должен быть. Предмет первой необходимости во многих критических ситуациях, между прочим.
— Кувалду со счетов тоже не сбрасывайте, капитан Заварзин. Она может применяться наряду с домкратом и пластырями при борьбе с утечками воздуха.