Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир
Шрифт:
— Ну, раз рекомендуешь…
Я снова зашагал по лестнице, так и не рискнув отпустить нос, и, удивительное дело, уже на ближайшей площадке обоняние вернулось в норму.
— Похоже, и впрямь глюки, — задумчиво хмыкнул я. — Меня даже не мутило! А ведь должно было, при этакой-то вони! Что скажете, коллеги?
— Я склонен с вами согласиться, специалист Елагин, — отозвался Кумо.
— Ли? А ты что скажешь?
— Прародитель прав, сяньшэн. Физиологическое состояние вашего организма не соответствовало приступу тошноты.
— Хм… и что дальше? С носом не прокатило, уши подключат? —
— А почему вы исключаете осязание, специалист Елагин? — заинтересовался Кумо.
— Не исключаю. Просто не упомянул, — отмахнулся я. — Ладно, не попробуешь, не узнаешь. Идём дальше. Бдите, коллеги.
— Всегда, сэр! — заверил Кумо. — Лиу Цзяо, замеряй параметры переменного магнитного поля в режиме реального времени.
— Принято, Прародитель.
— Эй, а это зачем? — на всякий случай уточнил я.
— Возможно, мы сумеем выявить синхронизацию колебаний с вашими галлюцинациями, специалист Елагин.
— То есть вы, парни, подозреваете аномальное воздействие электромагнитных волн?
— Ответ положительный, Ван-сяньшэн. Вы слишком близко к дата-кабелям, а у них может быть повреждён экранирующий контур.
— Даже скорее всего повреждён, сэр.
— Ну и с чего вы так решили? — с бесконечным терпением в голосе осведомился я.
— По аналогии, специалист Елагин, — отбрил меня Кумо. — Я провёл сравнительный анализ электромагнитного поля системы теплоотвода в районе причала сто пять «бэ» и того теплообменника, к которому вы сейчас приближаетесь. Есть явные отличия. В том числе и в вашей реакции на внешнее воздействие.
— То есть если перевести на росский, то ты утверждаешь, что в «частной парковке» теплообменник менее активен, чем вот этот? — резюмировал я.
— Очень на то похоже, специалист Елагин.
— Ну и чем же это можно объяснить? — задался я очередным вопросом, впрочем, без особой надежды.
— Вариантов два, сэр: либо в теплообменнике причала сто пять «бэ» «заперто» меньше ментально-цифровых отпечатков «потусторонников», либо он просто лучше изолирован от окружающей среды.
— А если и то, и другое сразу? — хмыкнул я.
— А вот это мы сейчас и постараемся выяснить, специалист Елагин.
Н-да. Что и говорить, впечатляющее напутствие. Хотя учёные-экспериментаторы они такие. Даже если это искины. Вернее, особенно если это искины, хе-хе. У них-то никаких моральных ограничений нет. Единственный сдерживающий фактор — чтобы я не скопытился в процессе экспериментов, потому что тогда «нейр» вырубится. И то не сразу, а через какое-то время, когда остаточные процессы в организме остановятся.
И знаете что? Я оказался прав. На следующем пролёте возбудилось зрение. Сначала засбоила резкость: картинка из глаз, даже с учётом коррекции в «дополненной реальности», расплылась, размылась по краям и задрожала, буквально через несколько мгновений вернувшись в норму. Но я даже обрадоваться не успел, как накатила вторая волна «помех». И так несколько раз кряду, разве что с каждым разом искажения уменьшались. Потом точно таким же макаром забарахлило восприятие цвета — несколько последовательных волн наведённого дальтонизма, пока все краски не возвратились. И вишенкой
И вот тут-то меня осенило:
— Э-э-э… коллеги, мне одному кажется, что меня… как бы помягче выразиться?.. Настраивают?
— Что вы имеете в виду, Ван-сяньшэн?
— Да, уточнение не помешало бы, специалист Елагин.
— Ну, как какой-нибудь прибор, — пожал я плечами. — Этакая калибровка. Или как микроскоп. Оптический.
— А вы не могли бы подробней описать симптомы, сэр? — выразил общее желание искинов Кумо.
— Извольте!..
Красок я, скажем так, не пожалел, но всё равно уложился в пару минут.
— Ваше предположение не лишено смысла, специалист Елагин, — заключил Кумо, выслушав моё — к слову, не допускавшее двойных толкований — описание процесса. — Но неплохо бы продолжить эксперименты.
— Думаешь, теперь очередь слуха? — внутренне содрогнулся я.
Мало приятного, когда тебе прямо в уши орут, да ещё так, что того и гляди барабанные перепонки порвутся, и всё это исключительно у тебя в голове. А если провести аналогию с «настройкой» яркости, то вообще труба! Эх, поймать бы этого неведомого «шутника», да придушить хорошенько! Вот только очень велика вероятность, что это физически невозможно. А к поединку, кхм, ментальному я пока не готов. Впрочем, куда я денусь с космической станции? Надо дальше топать…
Ну и потопал, конечно. И снова угадал: примерно на середине пролёта уши сначала заложило, отчего окружающие звуки резко потеряли в громкости, а потом сквозь воображаемую «вату» прорвался заунывный звон, через несколько мгновений (и ступенек лестницы) ставший прерывистым, что твоя…
— Азбука Морзе! — не сдержавшись, хлопнул я себя по лбу.
Правда, собственный голос скорее угадал, чем расслышал. Равно как и просьбу Кумо:
— Дублируйте сигнал, специалист Елагин! Мы ничего не слышим!
— Точка… точка… тире, — «прислушался» я к гулу, — точка, тире… точка, точка, точка… да мать же вашу! Это не текст! Это мелодия!!!
— Что за мелодия? — насторожился Алексов искин. — И ещё, специалист Елагин… постарайтесь говорить тише. Вас могут услышать.
— Хорошо, — выдал я одними губами. Ну, мне так показалось. Впрочем, повторять просьбу Кумо не стал, из чего я и сделал вывод, что громкость успешно сбавил. — Это из классики… как там её? «Князь Игорь». Улета-а-ай на крыльях ве-э-э-этра… и всё такое…
— Это… — на миг «задумался», то бишь прошерстил базы данных Кумо, — очень старая мелодия. Даже древняя, ныне редко используемая в медиапространстве. Где вы её слышали, специалист Елагин?
— Известно где: на Гессионе! — сообщил я, на этот раз прекрасно самого себя расслышав: сместившись напоследок в ультразвук, мелодия прервалась, а вместе с ней исчезла и «вата». — Профессор Эйген её постоянно напевал… ну, когда мы с ним и с Леркой на «Наваге» плыли. В моё первое посещение Ликейского архипелага… м-мать!.. Проф!