Еда и патроны. Ренегат
Шрифт:
– И кто же меня обошел?
– Какая разница? – флегматично отмахнулся Коллекционер. – Они уже мертвы.
– Ладно-ладно, признаю – я заинтригован? Кто у тебя в первой тройке?
Нарочито безразличное выражение на лице охотника сменилось довольной улыбкой.
– Хм, дай-ка вспомнить, за кем у нас третье место, – он задумался, беззвучно шевеля губами, – Шомпол? Да, точно – Тарас Шомпол. Двадцать пять золотых я за него выручил. Но побегать пришлось хорошо. Почти три недели угробил на козла.
– А кто это?
– Ты не знаешь Шомпола?
– Ни
– Станислав, Станислав… – Коллекционер разочарованно вздохнул. – Ты же вроде из Владимира, а с историей родного края не знаком совсем. Стыдно должно быть. Имя Тараса Шомпола лет семь-восемь назад у торгашей ваших на слуху было прочнее собственного. Много он им нервов попортил со своей бандой. И не только нервов. Так вот, эти самые торгаши решили скинуться и заказать Тараску. Еще условие поставили – чтоб подох душегуб от автоматного шомпола в ухо, как сам любил с потерпевшими расправляться.
Стас недоверчиво хмыкнул.
– И что же, удалось подобраться вплотную к главарю банды и во сне его ухайдакать?
– Нет, конечно. Грохнул засранца из арбалета метров с тридцати.
– А как же пожелание клиента?
– Ну, пожелание клиента – дело святое. Пришлось еще двое суток ждать, чтобы откопать покойника, отрезать ему палец, башку и шомпол в ухо вставить. В таком виде он перед клиентом и предстал. Этого хватило.
– Понятно. А остальные победители?
– Про вице-чемпиона я тебе уже как-то рассказывал.
– Муромский безопасник с семьей?
– Он самый. Сорок золотых. Хотя второе место его пальцу, конечно, не совсем честным путем досталось. Как-никак заказ-то на пятерых был.
– Сам, жена, двое сыновей и дочурка лет двенадцати.
– Точно, – подтвердил охотник. – Хорошая у тебя память.
Стас нахмурился, глядя вниз, туда, где слегка подсохшая грязь расходилась трещинами от подошв сапог.
– Это правда? – спросил он, оторвавшись от созерцания попираемого ногами глинозема.
– Не понял.
– Ну, та история с девчушкой. Ты что, в самом деле трахал умирающего ребенка?
Коллекционер повернул укрытую капюшоном голову, и солнце на мгновение ярко вспыхнуло, отразившись в желтых глазах.
– У тебя с этим проблемы? – поинтересовался он невозмутимо.
– Так это правда или нет?
Охотник помолчал немного, улыбнулся и пожал плечами:
– Сам решай.
– Значит, трахал.
– Как тебе будет угодно.
– Бля, это же просто пиздец. На хрена такое делать? Получил заказ – убей. Убийство можно понять. В конце концов, у каждого своя работа. Но зачем глумиться над полумертвым дитем? Будь хоть нормальная, хоть мутант – она этого не заслужила. Не успела заслужить. Какая необходимость? Трахать, что ли, больше некого?
Коллекционер терпеливо выслушал обличительную речь, вздохнул и почесал подбородок, скрепя щетиной:
– Это риторический вопрос?
Стас хотел было ответить, но передумал и, сплюнув, молча продолжил путь.
Западная
Но запах был не единственным виновником создания общей неприглядной картины. Он скорее удачно дополнял ее, ложась яркими мазками поверх монотонной черно-бурой гаммы кособоких лачуг и заросших грязью проулков. Трущобы муромских пригородов на здешнем фоне представлялись Стасу не иначе как чистыми и опрятными.
– У вас везде такая благодать? – спросил он, пряча нос под воротник куртки.
– Что, пробирает? – усмехнулся Коллекционер и с шумом заполнил легкие ядовитым смрадом, будто не в силах надышаться. – Это Теша. Здесь она еще чистая относительно. Вот ниже по течению, там да-а-а. Привыкнешь.
Скоро показался и сам источник зловония, обозначенный полусгнившим деревянным мостом над круто уходящими вниз берегами.
– Твою же мать, – прогундосил Стас, идя по осклизлым бревнам вслед за охотником. – Что сюда сливают?
– Все, – ответил тот лаконично.
Сие емкое определение подтверждалось как запахом, так и внешним видом реки. Ее мутные воды, омывающие опоры моста метрах в двух под ногами, были окрашены в цвет, не сразу поддающийся определению. Желтовато-землистый с черными, извивающимися, будто черви, прожилками. Скопившаяся вдоль берегов коричневая пена укрывала груды разнокалиберного мусора, и не только.
– Что это? – указал Стас на крупный белесый предмет, выглядывающий из-под слоя отходов жизнедеятельности. – Труп? Едрена мать, точно. Это ж утопленник!
Коллекционер подошел к краю моста и, не проявляя особой заинтересованности, глянул вниз.
– Не знаю, утопленник или нет, но что труп – точно. Уже дня три как, – заключил он со знанием дела.
– Это нормально? – Стас, борясь с тошнотой, продолжал внимательно изучать колышущуюся вдоль берегов массу.
– Мм?
– Нормально, что трупы в реке рядом с жилыми домами плавают?
– Как тебе сказать? Вообще, разумеется, ненормально. Покойников тут сжигать принято. Но случаи-то всякие бывают. Пырнули да в реку бросили. А кому его оттуда доставать хочется? – Охотник потянул Стаса за рукав. – Ладно, пойдем. Больно ты впечатлительный.
– Кошмар, бля. У вас когда последняя эпидемия чумы была?
– Хрен знает, – пожал Коллекционер плечами. – Дизентерия случается, а про чуму не слышал. Тут народ закаленный. А ты, кстати, поменьше удивляйся. Всякого еще насмотришься. И на местных не глазей. Не любят они, когда пялятся.