Единожды отвергнув
Шрифт:
Разумеется, ей очень хотелось бы, чтобы Фелипе тоже вошел в жизнь малыша, но он уже сделал свой выбор, и тут уж ничего не изменишь.
В доме Рабалей в Ла-Пасе Серена поставила пластинку. Однако на этот раз звучали рождественские хоралы, а не рок, как обычно. Пришел декабрь, и сеньорита Рабаль предпочла послушать музыку, созвучную предстоящим праздникам.
Фелипе стоял в гостиной перед камином и смотрел на холодный пепел. В этом году настроение у него было отнюдь не праздничное.
Вот если бы здесь была Джессика...
Он закрыл глаза и увидел чудесную картину: вдруг открывается дверь, и входит она — длинноногая светловолосая прелесть. Кудри обрамляют ее милое лицо, глаза блестят, она улыбается, и Фелипе понимает, что любит ее.
Да, он желает Джессику. Но может ли он заключить традиционный брак и обзавестись детишками? И если нет, то почему? Чего он боится?
Разочаровать ее.
Ответ был тяжелее пудовой гири. Он действительно опасается, что станет для Джессики таким же разочарованием, как его отец стал для всех, кто его любил.
И еще он боится, что может повториться трагическая история Роберто. Фелипе не было рядом с братом, потому что гордость помешала тому попросить о помощи.
Фелипе болезненно поморщился. Воспоминания до сих пор доставляют ему страдания. Но может быть, настало время проветрить спрятанные в шкафу скелеты? А то и вовсе избавиться от призраков прошлого? Возможно, пришла пора действовать?
Ах, если бы знать ответ...
Фелипе подошел к бару, налил себе полстакана бурбона и тут же опрокинул в рот. Влага обожгла горло, зато спугнула насмешливый голос подсознания. Давно пора прекратить сравнивать себя с отцом и терзаться воспоминаниями. Нужно поступать так, как велит сердце.
Решительно подойдя к телефону, Фелипе набрал номер Бейнов, причем сделал это по памяти, потому что совершал подобное действие много раз, но, услышав гудок, бросал трубку.
— Лина, это Фелипе Рабаль. Джессика дома?
Оказалось, что нет. Она отправилась в город на прием к врачу.
— Что с ней? — с беспокойством спросил Фелипе.
Лина не отвечала. Молчание подозрительно затянулось, и вдруг он сообразил.
— Она беременна, — констатировал он почти шепотом. — И не хочет сообщать мне.
— Я ничего вам не говорила! — испуганно воскликнула Лина. — Джессика убьет меня, если узнает...
— Разумеется, ты не обмолвилась ни словечком. Мне начинает казаться, что я и сам давно обо всем знал.
Первый день нового года выдался дождливым. Впрочем, как и три предыдущих. Пока Джессика добралась до конюшни, на ее сапоги налипли комья грязи. Она распахнула дверь... и застыла как громом пораженная. Там, беседуя с Хосе, стоял Фелипе.
Он здесь, на конезаводе! Невероятно...
Коленки Джессики дрогнули, и она прислонилась к двери, прижав ладони к ее грубо обработанной
Фелипе разговаривал с Хосе и пока не замечал Джессики. Она же рассматривала его с живейшим интересом. Он был одет в темные рубашку, джинсы и каждодневный пиджак. Его почти черные волосы отросли, и он стал еще красивее и притягательнее.
Неожиданно Хосе взглянул в сторону двери, где стояла Джессика. Фелипе тоже повернул голову. В его глазах на миг вспыхнуло пламя.
Он ничего не забыл.
Осознание этого наполнило Джессику радостью и желанием. Ей до боли захотелось броситься в объятия Фелипе, слиться с ним и снова стать единым целым...
Губы Джессики приоткрылись. Она хотела что-то сказать, но потом вспомнила, что развело их в разные стороны.
Брак, семья, дети. Дети...
Фелипе направился к ней, быстро сокращая расстояние. Приблизившись вплотную, он наклонился и поочередно поцеловал ее в обе щеки.
Она ощутила знакомый запах одеколона и положила ладони на лацканы пиджака, будто собираясь отстранить Фелипе, но ее пальцы почти ласкали шерстяную ткань.
— Джессика...
Услышав свое имя из его уст, она испытала наплыв странного сладостно-горького чувства, которому невозможно было найти определения. Он заставил ее почувствовать себя хрупкой и красивой. Это было первое ощущение нежности, которое снизошло на Джессику за последние месяцы.
— Что ты здесь делаешь?
— Приехал повидаться с тобой.
— А я подумала, что ты поверяешь, как работают твои капиталовложения.
Губы Фелипе дрогнули, но не в улыбке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Правда?
Джессика почуяла в этом вопросе подвох. Она чуть отклонила голову назад, чтобы получше разглядеть лицо Фелипе, и заметила в его глазах загадочный блеск.
— Ты прилетел в Техас, чтобы справиться о моем здоровье?
— Возможно.
— В таком случае напрасно теряешь время. Я в полном порядке, дела на конезаводе идут отлично, и вообще все хорошо.
— Ты всегда так говоришь.
— Ну да. Я не изменилась, — произнесла Джессика с оттенком горечи, который ей не удалось скрыть. Фелипе причинил ей боль, и она со щемящим сердцем поняла, что не может этого забыть и простить.
Он нахмурился.
— Я бы выпил чашку кофе. Может, пригласишь меня в офис?
— Я не держу там кофе. — Забеременев, Джессика стала плохо реагировать на этот напиток.
— А чай?
— Там есть только вода.
— Что ж, придется удовлетвориться ею.
На пороге офиса Джессика аккуратно вытерла сапоги о металлическую решетку, остро ощущая присутствие стоявшего сзади и наблюдавшего за каждым ее движением Фелипе.
— Пора нам потолковать, — сказал он, когда они вошли в помещение. — Вообще, этот разговор должен был состояться гораздо раньше.