Единственная для президента
Шрифт:
Верочка оборачивается, кому-то машет подарочной коробкой:
– Мам! А вот и он!
Поднимаю голову… Полина. Улыбка тухнет на моих губах. Она сидит в инвалидной коляске, впившись пальцами в ось колёс, наблюдает за нашей идиллией с угрюмым видом. И такое лицо у неё всегда, когда она видит нас вместе с дочкой.
Полине уже намного лучше, она уверенно идёт на поправку, отказываясь от сиделки – гордо заявляет, что будет сама со всем справляться. Уже пробует потихоньку ходить на костылях, но недолго, по
Подхожу к ней, мы здороваемся взглядами, не выражающими ничего, кроме холода. Что у меня, что у неё…
– Тебе лучше, – киваю на загипсованную ногу. – Хорошо.
Выглядит она посвежевшей: лицо чуть округлилось, синяки почти сошли, от ссадин не осталось и следа. Я посодействовал, чтобы ей прописали дорогие и качественные лекарства, включая мази.
– Почему она до сих пор зовет меня дядей?!
Полина вскидывает подбородок, смотрит на меня с вызовом. Наш «монолог» перебивает детский лепет. Вера хватает меня за манжет рубашки, настойчиво дёргает в сторону кухни:
– Пойдем скорей на кухню, там тебя ждёт сюрприз!
Прерываюсь, дабы не обидеть ребёнка, следую за ней.
– Мы еще вернёмся к нашему разговору, – очень тихо предупреждаю Полину.
Не успеваю войти в кухню, меня одолевает приятный аромат. Просто восхитительный! Почти родом из детства, когда Алёна пекла мои любимые пироги.
– Это же…
Вижу Алёну Павловну в переднике, суетящуюся у плиты. Забывшись, глядя на домашнюю атмосферу, не замечаю, как мои губы тронула мягкая улыбка. Неужели я вернулся в детство?
– О, Влад! Пришёл? Верочка меня замучила расспросами о тебе! – радостно заявляет няня, шлёпая на стол, припорошённый мукой круглый шарик из воздушного теста.
– Как у вас тут?
– Всё прекрасно! Вот, кудесничаем, – принимается интенсивно месить «шарик» кулаками, – это уже третий пирожок, с вишнями.
С вишнями? Мой любимый.
Сто лет не ел Алёнкиных шедевров и столько же о них мечтал.
Верочка в припрыжку подбегает к Алёне и тоже запускает ручки в тесто, желая ей помочь.
– И угадай, Влад, чья это была инициатива испечь пирогов для тебя?
Не буду угадывать, достаточно одного взгляда на дочку, чтобы понять. Она, пыхча, со всех сил раскатывает массу в два раза больше нее самой по столешнице при этом с абсолютно серьёзным, невозмутимым видом. Такая забавная! И, конечно же, упорная.
– Явно не Полины, – тихо проговорил как раз в тот момент, когда заметил боковым зрением какое-то движение со стороны входа в кухню.
– Посмотри, какая я хозяйка! Как я умею месить тесто! – постреливает глазками в мою сторону и улыбается, продолжая стараться изо всех сил.
– Верочка, ты молодец. У тебя здорово получается!
Детский звонкий смех заставляет всю душевную составляющую скрутиться в узел, но неожиданно в кармане начинает гудеть
Зараза! Как всегда.
Нащупываю нужную кнопку – звук выключаю. Настроение стремительно катится вниз, это верный сигнал к тому, что я должен уехать.
– Милая, извини, мне пора. Я на пару минут заехал, чтобы увидеть тебя.
– Уезжаешь… – шмыгает носом, опуская глаза. – А как же мой пирог?
– Не сомневаюсь, он будет шедеврально вкусным. Я буду к вечеру, оставишь мне кусочек? Напоишь чаем? – подмигиваю.
– Хорошо! Я буду очень-очень ждать.
Ноги будто врастают в пол, я усилием воли заставляю их двигаться по направлению к входной двери.
– Влад, подожди! Ты кое-что забыл? – окликает малышка.
– А?
Доча подбегает ко мне, я инстинктивно присаживаюсь на корточки, она целует меня небритую щеку, впиваясь пальчиками в рубашку.
– А поцелуйчик на прощание? – хихикает кучеряшка.
Даже не замечаю, что её липкие ручки, вымазанные в тесте и муке, гладят мою дорогую фирменную рубашку. Плевать на рубашку! Любовь доченьки важней…
– Хочу, чтобы ты почаще приезжал, – обиженно и так смешно дует губки. – Почему ты куда-то постоянно уезжаешь? Почему не можешь ночевать здесь? У тебя другая семья? Жена? Маленький ребёночек?
Последние слова бьют как ударом под дых, заставляя выпрямиться по струнке смирно и малость прифигеть от столь умных мыслей маленького создания.
Вере пять лет, а интеллекта больше, чем у тридцатилетних моих лбов подчиненных. Поразительно. Действительно уникальный ребёнок. Потому что мой… Полностью унаследовала мои гены. Я тоже развивался не по годам, удивляя всех в округе своими когнитивными способностями.
– Я просто много работаю, я очень занят.
Целую дочь ответно в щечку, снова в её личико заглядываю, едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться – её маленький, курносый нос весь в муке.
– Хозяюшка моя. – Щекочу носик пальцем, смахивая муку, поднимаюсь на ноги. Телефон вдруг опять принимается настойчиво жужжать в кармане, отчего мне хочется нахрен выбросить его в окно.
Догадываюсь, что это звонит мой отец. Завтра вечером в резиденции президента Авдеева я должен буду поклясться в любви его дочери и сделать ей предложение.
Утомительная конференция, длившаяся шесть часов, слава богу, закончилась. Выхожу из здания компании, в сопровождении охраны и Евгения, торопливым шагом направляюсь к лифтам, с единой целью – домой. Уже стемнело, дочь меня ждёт, я дал ей слово.
– Во вторник встреча с партнерами из «Урал-нефть», среда – будем записывать новую агитационную речь для избирателей, четверг – дебаты в прямом эфире. Это из самых важный событий на неделе, – хмурится Евгений, глядя в рабочий планшет. – Запомнил?