Единственная для принца. Книга 2
Шрифт:
И вот когда прилетело в нос, особенно не до мыслей стало. В лице что-то отчётливо хрустнуло, мир вспыхнул болью и покачнулся, а в голове зазвенело.
Я оскалилась довольно – отлично! Просто прекрасно! И от боли, что усилилась злостью, снова достала его. Жаль, лишь вскользь.
Где-то вдали послышался шум, сквозь густеющий туман замелькали лица, и голос декана прямо надо мной громко скомандовал:
– К лекарю её!
Я рефлекторно вытерла мокрое под носом и, глянув на руку, удивилась – кровь. Хотя… чему тут удивляться? Меня
Гармония боли... Немилосердные боги!
В корпусе боевиков всегда дежурил лекарь, и идти, вернее, волочиться за парнями, тянувшими меня, пришлось недолго. А там уже ловкие прохладные пальцы прошлись по моему лицу раз, другой, отчего я перестала его ощущать. Потом те же пальцы пробежались по носу, этого я тоже не чувствовала, а только видела. Что-то в носу опять хрустнуло, и в горле усилился вкус крови. От неожиданности я дернулась, зато в глазах прояснилось.
Передо мной стоял лекарь в зеленой хламиде и внимательно смотрел мне в глаза.
– Ну вот и хорошо, адептка! С кем же вы схватились так неаккуратно?
Я улыбнулась бесчувственными губами – ощущения были странными – и сказала непослушным ртом:
– Против Хараевского у меня не было шансов, но я всё же попыталась.
Доктор сморщился как от боли и в тоже время улыбнулся, покачал головой:
– Ну и отчаянная вы, адептка! – затем глянул за моё плечо. – Один пусть отведет девушку в общежитие или где там она живёт - ей нужно полежать хоть недолго, чтобы ткани восстановились, и придти в себя, а второй пусть останется, мне нужно записать в журнал.
Кто-то со спины подхватил меня, забросив себе на плечо мою руку, и понёс из кабинета лекаря. Я с удивлением обнаружила в самой непосредственной близости от своего бесчувственного лица лицо Зиада. Он шел, напряженно поглядывал на меня с каким-то непонятным выражением и не улыбался.
А мне было всё равно, мне хорошо было! Очень-очень хорошо! Теперь ничего не болело – ни лицо, ни душа, пустовато было как-то внутри, но и немного радостно – всё же я декана достала. Единственное, что мне не очень нравилось, это то, как парень меня нёс. Почему-то мне казалось, что ему тяжело. Такое уж у него было выражение лица.
– Слушай, Зиад, а давай ты меня поставишь на ноги. Я могу и сама идти.
Он покачал головой отрицательно.
– Не могу, - выдавил сквозь зубы. Мне стало его прямо жалко – какой бы он ни был сильный, а всё же я не пушинка. – Ты зачем зацепила его?
И так глянул зло, будто это я Хараевскому нос сломала, а не он мне.
– Так было нужно, - я скептически хмыкнула и попыталась улыбнуться. Всё же здесь лекари отлично владеют исцеляющей магией – у меня ничего не болело. Здорово!
– Нет, слушай, ты же не понесёшь меня прямо в общежитие? – озаботилась я, представив,
– Почему нет? – спросил он так же сквозь зубы.
– Стой! Остановись, я сказала! – я стала вырываться, и Зиаду пришлось поставить меня на ноги.
– Ну держись! – он стоял напротив, бережно придерживая меня за плечи, и смотрел в глаза. И опять не сияла на его лице ямочка от улыбки, а взгляд был серьёзный и немного тревожный.
– Держусь, - и я опять попыталась улыбнуться непослушными губами. Странные ощущения были не только на лице, но и во всём теле – легкость, какое-то парение и голова немножечко кружилась.
Зиад обхватил ладонями моё лицо, и я едва различила, что его руки теплые, но то, что он бережно меня держит, поняла без труда.
– Радость моя, не смей, слышишь, не смей больше вступать в поединки с Хараевским!
Легкость в теле и голове запузырилась весельем, и я выдала, хихикая:
– Боишься за него? Думаешь, я его прикончу когда-нибудь?
– Радость моя, я за тебя боюсь. Я очень-очень испугался. Не делай так больше.
И он бережно и очень осторожно поцеловал меня в нос. Пузырьки веселья превратились в малюсенькие вспышки – недоумение.
– Эй, парень, что ты делаешь?
А он уже покрывал моё лицо поцелуями, лёгкими, нежными, будто бы прикосновения птичьего пёрышка. Потом обнял, прижал к себе на мгновенье и снова отстранился, заглядывая в глаза. И так мне стало хорошо, тепло, надёжно, будто снова мама обняла меня, защищая от всего плохого, что есть в мире. И теплый пушистый комок радости зашевелился в груди, а в глазах стало горячо и щекотно.
– Тебе не больно? – спросил он тихонько.
Я покачала головой:
– Нет, - мне опять хотелось улыбаться, и даже губы на этот раз послушались меня.
– Тебя нужно уложить в постель, - сказал Зиад, снова обнимая ладонями моё лицо и внимательно всматриваясь в глаза.
Я сразу нахмурилась:
– Только на руки меня не брать!
И засмеялась. Всё казалось таким странным: весёлым и нелепым одновременно. Он тоже улыбнулся.
– А как же тебя донести до твоей постели?
Я рассмеялась, представив, как Зиад будет загружать меня на мою третью полку.
– О, я знаю, - и подняла правый указательный палец вверх. – Это же простая детская магия!
Повертела головой, с сожалением освободив от его ладоней лицо. Ага, мы стояли в коридоре корпуса Эффе, под лестницей.
– О, как раз, отлично! Держи меня за руку, - протянула ему одну кисть и присела у стены. Меня качнуло, но Зиад не дал упасть, удержал. А я тихо бормотала детскую считалочку: «Дверь, открой нам путь в стене, это очень нужно мне!» и пальцем рисовала невысокий проход прямо по синей краске, точно как тогда, когда сбежала из-под носа отцовских псов и гардов бенестарийского королевского замка.