Единственная слабость
Шрифт:
— Не сочти за личный упрек, Эл, но я никогда не замечал за тобой особого трепета перед ценностью человеческой жизни.
Ватари никогда не был ни слепым, ни дураком и не мог не заметить, что его гениальная воспитанница, которую он растил с малых лет, никогда не страдала человеколюбием. Ни в детстве, ни сейчас. Она работала отстранённо, не испытывая сочувствия к жертвам или их родственникам. Чья бы то ни было смерть, независимо от того, насколько она была жестокой, не вызывала у неё никаких эмоций, кроме равнодушия. Но Ватари принимал её такой, какой она была, не упрекая, не пытаясь навязать свою точку зрения. Хотя не исключено и даже очень вероятно, что порой ему ужасно хотелось высказаться на эту тему. Эл не раз замечала, как его коробила её бесчувственность.
— А его и нет, Ватари. Мне нет никакого дела до людей, которых убил Бейонд. Я просто категорически не одобряю его методов, вот и всё. Люди могут представлять какой-то интерес, только будучи живыми. В смерти нет ничего интересного. И убийство — это то немногое, что я не могу оставить без внимания, если уж дело попало ко мне.
Положив книгу на широкое деревянное сидение качели, она позволяет Ватари себя раскачивать, а в мыслях возвращается к недавнему периоду своей жизни, который предпочла бы забыть.
Play
— Ладья b1 — а1.
— Ферзь а6 — f6.
— Ладья е1 — g1.
— h7 — h5.
— Ладья а1 — а5.
— Ферзь f6 — е7.
— Ладья g1 — b1.
— h5 — h4.
— Ладья а5 — а6.
— Ладья f8 — f7. В чем дело, Эл? Ты сегодня какая-то слишком молчаливая.
— Как и ты, Бей. А чему, собственно, мне радоваться? Наша с Эральдом Койлом битва умов закончилась две недели назад, и за всё это время не было ни одного стоящего дела. Я уже устала удивляться, что полиция не может раскрыть дело священника, убивающего своих прихожан и прячущего тела в подвале церкви. Или разобраться, что изломанное тело оказалось почти на вершине дерева не потому, что его выбросили из вертолета, а вследствие наезда двигавшегося с огромной скоростью автомобиля. Ватари не успевает связываться с полицией разных стран, чтобы поскорее закрыть все эти дела. Хоть бы одна захудалая загвоздка…
— А какое именно дело ты бы хотела расследовать, Эл?
Pause
Дело о Лос-анджелесских убийствах BB, как впоследствии окрестили выходку Бейонда газетчики, поначалу не привлекает внимание Эл вообще ничем. Там нет ни многочисленных жертв, ни огромных денег, которые стояли бы на кону. Она натыкается на него случайно, когда ищет внезапно исчезнувшего без следа Бёздея.
Бейонд как в воду канул после их последнего разговора, и Эл, как ни старается, не может выйти на его след. И невольно отмечает, что это неудивительно. Став фактически её копией, её темной половиной, как он называл себя несколько раз, он не хуже её самой овладел мастерством перевоплощения. Он мог стать кем угодно и без проблем затеряться в толпе.
Эл не беспокоится, что с ним могло что-то случиться, потому что Бёздей относится к той категории людей, с которыми в принципе ничего не случается. Поэтому она не сомневается, что его исчезновение — это очередной вызов ей, очередная загадка, перешедшая на иной уровень. И она принимает вызов, методично прочесывая город за городом, страну за страной, постепенно, параллельно с расследованием многочисленных других дел.
Она находит его в Лос-Анджелесе спустя долгих два года бесплодных поисков, и то при этом она отдаёт себе отчёт, что вполне могла бы и пройти мимо, не попади к ней в руки подсказка. Кроссворд, ранее полученный полицией, но не воспринятый ею всерьез, оказывается первой зацепкой. Глянув список вопросов, Эл уважительно качает головой, оценивая их сложность. Не обладая столь разношёрстной, бессистемной и обширной базой знаний, как у неё, практически невозможно решить ни один. Даже пользуясь интернетом. Вопросы требуют глубокого понимания мелких деталей по самым различным темам.
Заполнив сетку, Эл разгадывает шифр, таящийся в словах, получает адрес и, отследив последние новости, включается в игру.
Убиты три человека: Белив Брайдсмейд, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслэш. Каждый из них в своём доме, в запертой изнутри комнате. Каждый по разной причине: удушение, травма головы, кровопотеря. И на каждом
Всё выглядит интересно и многообещающе, и все обстоятельства дела прямо-таки кричат о том, что должно произойти ещё одно, четвёртое убийство. И Эл готова с головой уйти в решение новой головоломки, пусть даже и преподнесённой ей в столь кровавых условиях. И ей определённо не стоит рассчитывать на какие-то поблажки — Бейонд никогда бы не подкинул ей халтуру.
Как назло, стоит только поверхностно изучить все улики, как ей приходит срочный вызов Интерпола. Эл шипит от досады и просит Ватари отложить её участие на собрании. Она знает, касаемо какого дела международной полиции требуется её помощь, и готова им помочь, но не сейчас, только не сейчас. Но Ватари смотрит на неё так пристально, давя в зародыше детский каприз, что Эл остаётся только недовольно вздохнуть. Собрание Интерпола тянется так медленно, словно кто-то заговорил всех этих людей быть настолько неторопливыми, насколько это вообще возможно.
В результате дело осложняется появлением новых обстоятельств, и Эл остаётся признать, что разобраться с ним по-быстрому и с головой уйти в дело Бейонда ей не удастся. Придётся вести расследования параллельно, и она просит Ватари найти подходящую кандидатуру, какого-нибудь опытного агента, способного представлять её в этом деле.
Мисора Наоми, агент ФБР, временно отстранённая от работы, идеально подходит для этой цели, пусть и не кажется Эл слишком довольной свалившейся на неё честью быть представителем легендарного детектива. Её недовольство вполне понятно, и Эл принимает его как должное, быстро введя девушку в курс дела и отправив на расследование в дом первой жертвы.
Просматривая бумаги по делу, данному ей Интерполом, она сама не замечает, как один за другим съедает целых два огромных торта, которыми её расторопно обеспечивает Ватари. Она не спала уже трое суток, поддерживая организм убийственной дозой сахара, запивая и без того приторные сладости переслащенным кофе. Звонку Мисоры Наоми она даже радуется, и радость её только усиливается, когда та объявляет о внезапном появлении таинственного частного детектива с японским именем Рюдзаки Рю. Интуиция подсказывает Эл, что она не ошибается, а последующее описание Наоми — «страшный и жалкий, и такой подозрительный, что не будь я отстранена, арестовала бы сразу, как только он попался мне на глаза. Если бы мы делили, кому на свете жить, а кому не стоит, я бы ни секунды не сомневалась, что он окажется в числе последних. Это такой ушлёпок, что я поражаюсь, как он до сих пор сам себя не убил» — лишь подтверждает это. Только Бейонд может произвести такое впечатление при первой встрече, ну, и, возможно, она сама, учитывая их общую любовь к эпатажу и эксцентричным выходкам. В первый миг Эл ужасно хочется попросить Мисору передать ему телефон, но она вовремя одумывается, давая их сотрудничеству зелёный свет.
А после, когда связь прерывается, Эл думает, что, наверное, Бёздей разочарован, что она не явилась на место преступления лично, прикинувшись собственным агентом, как делала, когда её утомляла кабинетная работа. И она бы с радостью так поступила и в этот раз, не свались ей на голову Интерпол.
Чем дальше, тем больше Эл подозревает, что международная полиция подготовила против неё грандиозный заговор, потому что дело, над которым они совместно работают, всё разрастается: находятся всё новые и новые улики, более мелкие дела, до этого казавшиеся самостоятельными, подключаются сюда же, и всему этому не видно конца. Поэтому всё, что ей остается, это координировать действия Мисоры Наоми, исходя из её отчётов о проделанной работе. И Эл не удивляется, что девушка так уверенно идёт по следу, находя подсказку за подсказкой. Бейонд сам её ведёт к цели, это и так понятно. Разговаривать с Эл он демонстративно отказывается, игнорируя её звонки, (ради интереса Эл вычислила его номер и позвонила сама, но без толку).