Единственная
Шрифт:
Я прикрыла рот ладонью и услышала, как рядом со мной ахнула Селеста.
— С сегодняшнего дня повстанцы намерены атаковать касты, начиная с Двоек и ниже, — зловеще добавил король.
Это было страшно. Нас не смогли заставить покинуть Отбор ради наших близких, но теперь большая часть населения нашей страны будет желать, чтобы мы ушли. И чем дольше мы будем упорствовать, тем сильнее нас будут ненавидеть за то, что ставим под угрозу чужие жизни.
— Это поистине печальная новость, мой король, — произнес Гаврил, прерывая молчание.
Король
— Конечно, мы найдем какое-нибудь решение. Но за сегодняшний день мы получили сообщения о пяти нападениях в пяти различных провинциях. Все они были направлены против Двоек и стоили жизни по меньшей мере одному человеку.
Рука, которой я зажимала рот, переместилась к сердцу. По нашей вине погибли люди!
— Пока что, — продолжал король Кларксон, — мы рекомендуем вам не отходить далеко от дома и принять все необходимые меры безопасности.
— Превосходный совет, мой король, — кивнул Гаврил, оборачиваясь к нам. — Девушки, не хотите что-нибудь добавить?
Элиза молча покачала головой.
Крисс собралась с духом:
— Я знаю, что Двойки и Тройки находятся под угрозой, но ваши дома безопаснее, чем дома тех, кто ниже вас кастой. Если вы сможете приютить у себя семью Четверок или Пятерок, которые хорошо вам знакомы, думаю, это будет очень хорошая идея.
— Берегите себя, — кивнула Селеста. — Делайте то, что скажет король.
Она обернулась ко мне, и я запоздало спохватилась, что от меня тоже ждут каких-то слов. Обыкновенно, если я в эфире «Вестей» терялась и не знала, как быть, то украдкой смотрела на Максона, надеясь получить от него безмолвный совет. Вот и сейчас я по привычке попыталась отыскать его глаза. Однако он сидел, разглядывая собственные колени, так что я не увидела ничего, кроме его светловолосой макушки.
Разумеется, он беспокоился за своих подданных. Но дело было не только в заботе о народе. Он понимал, что мы можем уехать.
Более того, разве это не наш долг? Сколько Пятерок могут лишиться жизни, пока я тут сижу в ярком свете софитов в дворцовой студии?
С другой стороны, почему я — или любая из девушек — должна взваливать на себя груз ответственности? Это ведь не мы лишаем людей жизни. Я припомнила все, что говорили Август с Джорджией, и поняла, что нам остается лишь одна возможность.
— Боритесь, — сказала я, не обращаясь ни к кому в отдельности. Потом вспомнила, где нахожусь, и взглянула прямо в камеру. — Боритесь. Эти повстанцы — негодяи. Они пытаются запугать вас, чтобы вынудить делать то, что им нужно. Но какое будущее вас ждет, если вы подчинитесь? Что они могут вам предложить? Эти люди, эти тираны, они ведь не откажутся от насилия. Если вы сейчас не дадите им отпор, если вы признаете их власть, все будет только в тысячу раз хуже. Поэтому боритесь. Боритесь, как можете.
Кровь стучала в ушах, адреналин пульсировал в каждой моей жилке. Я готова была сама идти драться с повстанцами. С меня хватит! Достаточно они наводили на нас ужас и терроризировали наших близких. Если бы сейчас передо мной вырос один из повстанцев-южан, я не стала бы спасаться бегством.
Гаврил уже снова что-то говорил, но я не слышала ничего, кроме грохота крови в ушах, так была зла. Я даже не заметила, как отключили камеры и стали гаснуть софиты.
Максон подошел к отцу и что-то прошептал ему на ухо. Король покачал головой.
Девушки поднялись и направились к выходу.
— Отправляйтесь по своим комнатам, — мягко сказал Максон. — Ужин вам подадут прямо туда. Я скоро зайду к каждой из вас.
Когда я проходила мимо них, король тронул меня за локоть, и я поняла, что он требует, чтобы я остановилась.
— Это было не слишком умно, — произнес он.
— То, что мы делаем, не работает, — пожала я плечами. — Продолжайте дальше в том же духе, и у вас очень скоро вообще не останется подданных.
Он взмахнул рукой, отпуская меня, вновь сытый по горло моими выходками.
Максон негромко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Я в ночной рубашке лежала в постели и читала. Его не было так долго, что я уже начала сомневаться, что он вообще появится.
— Уже так поздно, — прошептала я, хотя в комнате, кроме нас, никого не было.
— Знаю. Нужно было поговорить со всеми остальными, это было крайне утомительно. Элиза совершенно пала духом. Она чувствует себя виноватой. Не удивлюсь, если она решит уехать.
Хотя он не раз выказывал прохладное отношение к Элизе, я видела, как это задевает его. Я подтянула колени к груди, чтобы он мог присесть.
— А Крисс с Селестой как?
— Крисс настроена чересчур оптимистично. Она уверена, что люди будут осторожны и смогут себя защитить. Не представляю, как такое возможно, если не известно ни где, ни когда повстанцы нападут в следующий раз. Они повсюду. Но она полна надежд. Ты же ее знаешь.
— Угу.
— Селеста в полном порядке. Разумеется, она обеспокоена, но, как и сказала Крисс, Двойкам в этой ситуации опасность угрожает меньше всего. К тому же она всегда такая решительная. — Максон усмехнулся своим мыслям, глядя себе под ноги. — Больше всего ее заботит, как бы я не разочаровался в ней, если она останется. Можно подумать, я смогу ее упрекнуть, если она решит, что здесь ей лучше, чем дома.
— У нее для этого есть все основания, — вздохнула я. — Неужели тебе нужна жена, которую не беспокоит, что ее подданным грозит опасность?
Максон покосился на меня:
— Тебя это беспокоит. Просто ты слишком умна, чтобы проявлять свое беспокойство так, как все остальные. — Он с улыбкой покачал головой. — Я ушам своим не поверил, когда ты призвала людей бороться.
— По-моему, мы только и делаем, что прячемся.
— Ты совершенно права. И я не знаю, испугает ли это повстанцев или только придаст им решимости, но ты, без сомнения, переломила ход игры.