Единственная

Лоуренс Стефани

Чарлз глянул сначала на Джарвиса, потом на Джека.

– Если не считать цвета волос и возраста, все остальное верно, – фыркнул последний.

– Да, и он не преминул этим воспользоваться, – согласился Чарлз. – Никто не удивится, встретив на своей земле заядлого орнитолога.

– Но почему Калвер его не узнал? – удивился Джарвис. – Достаточно было обычного вопроса о тетушке Эрминтруде или чего-то в этом роде, чтобы его разоблачить!

– Это совершенно не обязательно, – покачал головой Чарлз. – Если семья так велика, как

утверждает Далзил, всегда существует возможность, что он ее член, пусть и не английской ветви.

– А Калвер дальше своего носа не видит, – добавила Пенни. – Ему можно наговорить любой чепухи, и, кроме того, я сомневаюсь, чтобы его милость помнил собственных родственников! Если бы этот человек не припомнил тетушку Эрминтруду, Калвер посчитал бы, что ошибся сам: он ужасно рассеянный.

– Чудак, как все отшельники, – хмыкнул Чарлз. – Но очень приличный человек.

– Более того, его склонность к затворничеству хорошо известна, – поддакнула Пенни.

Джек, уставясь в потолок, тяжело вздохнул.

– Не представляю, как это он застал меня врасплох! Я насторожился, когда он явился, но к тому времени, как зашел мне за спину, немного расслабился, поверив, что он не представляет опасности. Чертовски типичный англичанин, ничего больше.

– Теперь ты понял, как мне удалось выживать во Франции больше десяти лет, – сухо усмехнулся Чарлз. – Как бы ни был человек подготовлен к опасности, глаза видят только то, что видят, и мы реагируем соответственно.

Пенни вздохнула. Недаром она посчитала Фотергилла кем-то вроде двойника Чарлза.

– Но как бы то ни было, – заявил Чарлз, – у нас нет времени отсиживаться здесь и размышлять. В зарослях его ждала лошадь. Если он был готов сорвать с себя маску, значит, собирался покинуть эти места. А если его миссия – наказать Селборнов и вернуть табакерки и коробочки для пилюль, какова его следующая цель? Куда он отправится?

Николас, и без того бледный, стал похож на привидение.

– Откроет охоту на отца.

– Где он? – вскинулся Джарвис.

– В Лондоне. Эмберли-Хаус в Мейфэре.

Николас попытался сесть. Но Чарлз жестом велел ему оставаться на месте.

– Если мы правы, он не может просто так расправиться с вашим отцом. Теперь он уже понял, что не сможет добраться до коробочек: без охраны их не оставят, и, кроме того, вы не показали, как открывается панель.

– Да, вряд ли он потрудится вернуться сюда, – согласился Джарвис.

– Это также означает, – продолжал Чарлз, – что он посчитает делом чести завладеть табакерками. Вы сказали, что они находятся в Эмберли-Грейндж, в Беркшире, в почти таком же тайнике, как этот. Фотергилл может не знать о тайнике, но заподозрит нечто в этом роде – какое-то хорошо запрятанное помещение, о котором знаете только вы и ваш отец.

– Поэтому он не сразу убьет вашего отца, – задумчиво протянул Джек. – Будь я на его месте, немедленно отправился бы в Эмберли-Грейндж, где хранятся табакерки,

и выждал, пока Эмберли не вернется в поместье. А тем временем изучил бы границы его земель, а может, и втерся бы в доверие к кому-то из слуг. Во всяком случае, каким-то образом получил бы доступ в дом.

Он обвел взглядом присутствующих.

– Времени у него много, и единственное, что его тревожит, – намерения Чарлза. Он не без основания опасается, что Чарлз пустится в погоню.

– Учитывая все обстоятельства, не думаю, что это его остановит, – усмехнулся Чарлз.

– Более того, он достаточно молод и самонадеян, чтобы посчитать это вызовом, – жестко бросил Джарвис. – Это может дать нам преимущество. Итак, Чарлз, как ты планируешь поступить?

Чарлз поднялся.

Пенни, сидевшая рядом с ним, давно уже чувствовала его нетерпение и гадала, сколько еще он просидит спокойно. Чарлз подошел к камину.

– Мне необходимо, чтобы один из вас остался здесь. Джек, разумеется. По вполне очевидным причинам. Мы с Джарвисом разнесем вести по всему побережью. Нужно закрыть дверь конюшни, пока лошадь не сбежала.

Джарвис кивнул.

– А я еду в Лондон.

– Я тоже, – пробормотал Николас, хватаясь за подлокотники кресла.

– Нет.

Николас поднял глаза, но спорить не осмелился.

– Я выезжаю сегодня, – повторил Чарлз. – Выберу короткую дорогу и буду в столице к середине завтрашнего дня, возможно, обгоню Фотергилла. Поговорю с вашим отцом и Далзилом, и вместе мы выработаем план.

И, взглянув в исполненное решимости, осунувшееся лицо Николаса, уже мягче добавил:

– Я понимаю ваше желание помочь отцу, но вы не в том состоянии, чтобы это сделать. Долгое утомительное путешествие уложит вас в постель недели на две.

– Но речь идет о моем отце…

– Совершенно верно, меня и послали расследовать это дело. Так что предоставьте это мне. Фотергилл потерпит неудачу и заплатит за все.

– Не тревожьтесь за отца, Николас, потому что я тоже собираюсь в Лондон.

Ее голос, куда мелодичнее, чем у остальных, прозвенел колокольчиком. Все уставились на Пенни, но она глядела только на Чарлза.

Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем она мягко сказала:

– Л ибо вместе с тобой, л ибо одна, и, разумеется, остановлюсь в Эмберли. В любом случае рядом с ним будет кто-то из родных.

Николас схватился за голову: по-видимому, он слишком устал, чтобы скрывать свои чувства. Что делать? Поблагодарить Пенни за поддержку или встать на сторону Чарлза и удержать ее дома?

Джарвис нетерпеливо заерзал. Джек нахмурился. Оба чувствовали что-то неладное, но никто из них не имел права голоса в подобных делах.

Николас, не в силах сделать выбор, промолчал. Пенни оглянулась на Чарлза и подняла брови.

С ним или сама…

Выбора у него не было.

Сжав челюсти, сведя брови, он медленно наклонил голову: