Единственная
Шрифт:
Она напомнила себе о вопросах, которые он задавал. Учитывая его прошлое, полное бессчетных завоеваний, вполне возможно, что он и о ней предположил то же самое. Или ее ответ был так важен для его мужского самолюбия? А может, спросил, просто чтобы решить, стоит ли испытывать угрызения совести.
Он не спускал с нее глаз, и каждое прикосновение его длинных пальцев усиливало восторг соития с этим человеком. Восторг проникновения напряженной, тугой, тяжелой, горячей плоти в ее нетерпеливое лоно. И она вдруг поняла, что он весь устремлен
Ничего не скажешь, любовник он изумительный. Она почувствовала, как поднимается в ней жар, как нарастает напряжение. Похоже, поводья ее совсем истрепались.
– Ты изменился, – выдохнула она, пораженная своим неестественно тонким голосом. – Ты спал с десятками женщин… неужели всегда заботился сначала об их наслаждении и только потом – о своем?
Она задала этот вопрос, чтобы отвлечь его, но еще и потому, что хотела знать. И с удивлением увидела в его взгляде нечто вроде настороженности.
– Я всегда любил женщин, – ответил он, гладя ее бедра и с силой подавшись вверх. – Ты это знаешь.
Она знала. У него одна старшая сестра и три младшие, он всегда был с ними ласковее, чем братья. Привычка обращать внимание на женщин появилась у него едва ли не с раннего детства.
– Да, но…
Она цеплялась за остатки рассудка: их совместные движения уносили ее к солнцу… все быстрее, мощнее, выше…
– Я имела в виду не это, – охнула она, – как ты сам понимаешь.
Совместная скачка тоже подействовала на него.
Поводья, похоже, выпали у нее из рук.
Чарлз оторвал взгляд от того места, где они по-прежнему были соединены. Похоже, она не отступится, пока не услышит правдивый ответ.
Он с трудом втянул в легкие глоток воздуха: это было нелегко, если учесть то, что она с ним делала.
– С тобой все по-другому. Не то что с остальными. И всегда было иначе.
Ему пришлось остановиться, подождать, пока она снова отпустит его, настолько, чтобы хоть какое-то количество крови могло достичь его мозгов.
Чарлз скрипнул зубами, когда она медленно опустилась вниз.
– Ни одна женщина не пробуждала во мне подобных чувств.
Он поднял глаза и ахнул: на него смотрела гурия – чувственная, жаркая, страстная. В неярком свете ее кожа казалась розовым шелком.
– И какие же чувства я в тебе пробуждаю?
– Отчаянные.
Он сжал ее бедра, насадил на себя и, держа так, вонзился раз, другой, третий… и этого оказалось достаточно, чтобы она забилась в конвульсиях.
Он еще крепче стиснул ее бедра: каждая мышца в теле напряглась, когда он подавил порыв взять ее немедленно. Он ждал, наслаждаясь каждым спазмом, напоминая, что нужно быть джентльменом, не напугать ее и, уж конечно, не причинить боли. Нежность, утонченность… благоразумие. И неплохо бы использовать…
С длинным, тихим
И этот поцелуй разрушил, распылил, развеял тот контроль, который он так старался сохранить. Он впился пальцами в ее бедра и снова стал двигаться, но уже не стараясь сдержать себя. Врывался в нее мощными выпадами, проникая глубоко в ее влажную мягкость.
Она взяла в ладони его лицо и стала целовать, умудрившись выдохнуть между поцелуями:
– По-другому…
И попыталась соскользнуть с него. Он понял: она хочет, чтобы он перевернулся и подмял ее под себя.
– Почему?
Почему он спрашивает? При одной мысли об этом у него закружилась голова.
Пенни закрыла глаза.
«Потому что мне нравится чувствовать тебя над собой. Нравится, когда ты закрываешь меня своим телом. Берешь меня. Потому что я наслаждаюсь твоей силой, властью, которую ты надо мной утверждаешь».
Она открыла глаза.
– Потому что мне так хочется.
Он не стал спорить и перевернулся, увлекая ее за собой. Его тяжесть вдавила ее в мягкий матрац. Почти грубо раздвинув ее бедра, он снова вошел в нее. Она обхватила его ногами и руками и стала двигаться в одном ритме с ним.
Поводья наконец лопнули. Все сразу.
Чарлз застонал, нашел ее губы своими и задвигался быстрее, жестче, глубже, чем когда-либо… чем тринадцать лет назад.
Но на этот раз она была с ним, подстегивая, отдавая столько же, сколько брала. Наслаждаясь его неукротимостью. Отвечая своей собственной.
Она и не сознавала, как далеко зашла, пока он не запустил руку в ее волосы, прижался к ее губам и швырнул прямо в огонь.
Они горели, пожираемые пламенем наслаждения, спалившим все ощущения до одного.
Это была смерть. Малая смерть. Они были мертвы. Глухи. Слепы. Ко всему на свете.
Их опалил огонь беспредельной страсти, и они лишились чувств в объятиях друг друга.
Глава 13
Наутро Пенни спустилась в столовую раньше Чарлза и очень удивилась такой необычной его медлительности.
Элли так и не вошла в комнату, пока она не позвонила. А позвонила Пенни почти сразу же после ухода Чарлза, который, перед тем как покинуть ее, показал еще один способ достигнуть небес. Небес. Но она по-прежнему считала это солнцем: небеса слишком нежны и мирны, чтобы описать реальность того, чем они занимались. Особенно сейчас.
Она чувствовала себя чудесно, ослепительно, на вершине мира. Никогда еще она не испытывала подобного счастья. И это несмотря на то что по-прежнему тщательно охраняла свое сердце. Она оказалась права, доверив Чарлзу фамильные секреты, и правильно поступила, сделав его своим любовником, потому что получила внутреннюю свободу.