Единственный конец злодейки — смерть. Новелла. Том 3
Шрифт:
— Да кто ты такая, чтобы относиться к другим как к червям?
Услышав эти слова, я тут же вспомнила наш разговор, который состоялся на чердаке в последний день фестиваля.
— Сейчас я пребываю в роли ничтожного червя, который беспомощнее рабыни!
Тогда, огорченная падением симпатии, я не сдержалась и сказала то, что думала.
Ну почему жизнь меня ничему не учит?! Опять понадеялась, что Рейнольд изменился.
— Ха-ха! — Я нервически усмехнулась.
— Она еще издевается! — Лицо розоволосого окаменело от гнева.
Шкала симпатии вновь быстро замигала. Ну что, сколько там? Минус один процент? Минус два? Пускай падает, лишь бы не достигла опасного уровня.
— Ивонна, скажи-ка…
— Что?
— Я действительно поймала тебя, чтобы причинить вред?
Вот и проверим, насколько ангельский у нее характер! Наверное, в тот момент меня бы ничто не удивило…
Съежившись под моим натиском, Ивонна сделала несчастное лицо, но не спешила отвечать.
— Если так спрашивать, она скажет что угодно! — яростно вклинился Рейнольд.
— Нет-нет! — Девушка принялась энергично мотать головой. — Госпожа права! Я такая неловкая! Споткнулась о камень и точно упала бы назад, если бы госпожа меня не поймала!
— Вот как?! — Рейнольд побледнел, к такому ответу он явно не был готов. — Значит…
Придурок лишился дара речи и лишь глядел на кисть Ивонны, сжатую по-прежнему.
— Гляди!
Я демонстративно подняла руку Ивонны и аккуратно разжала пальцы. Рука девушки бессильно рухнула.
— Да, Рейнольд, ты, к сожалению, нисколько не изменился, — негромко сказала я, пожимая плечами.
— Пенелопа! — Ресницы Рейнольда задрожали.
Не слушая его, я резко повернулась и пошла прочь. Я передумала навещать Иклиса — меньше всего мне хотелось проходить мимо этих двоих.
Решив вернуться, я направилась к особняку, как вдруг услышала поспешные тяжелые шаги.
— Пенелопа! — Запыхавшийся Рейнольд преградил мне путь.
А я-то не сомневалась, что он останется успокаивать безутешную сестру!
— Дай пройти!
— Про… — Розоволосый замялся. — Прости меня. Кажется, я все не так понял.
Ого, признал свою ошибку! Индикатор симпатии над головой Рейнольда снова замигал. Да… Как показывает практика, потерять проценты симпатии проще, чем заполучить. Так было и с Дереком, когда он пришел ко мне в темницу.
— Ладно, пусти меня.
— Дома и так напряженная атмосфера, если еще и ты что-нибудь отчебучишь…
Я рассеянно посмотрела на Рейнольда: похоже, он мне сочувствовал, но вовремя замолчать никак не мог.
— Ты все сказал?
— Прости за недопонимание… — Рейнольд покраснел.
— Хорошо. — Я кивнула и еле заметно улыбнулась.
— Значит, забыли? Только не копи злобу, погуляй, что ли…
— Пойми, я в этом совершенно не нуждаюсь!
— В чем?.. — Рейнольд опешил.
— В твоих
Глупенькая Пенелопа билась с Рейнольдом насмерть, а потом сама бежала к нему, поджав хвост. Неудивительно, что перед ней никто не извинялся. К тому же розоволосый сделал все, чтобы фальшивую дочку ни в грош не ставили, — об этом мне рассказывала Эмили.
— Ты… — Не в силах продолжить, Рейнольд то краснел, то бледнел. — Да что ты за человек такой?! Даже извинения принять не умеешь! — В голосе его звучала ненависть.
— Тогда почему ты упрекаешь меня в чем-то сразу после извинений?
— Это уже слишком…
— Ты и сам не раз отвергал мои извинения. Думаю, я вправе поступить схожим образом.
— Что?
— Извини, меня тяготит твое общество, — сказала я менторским тоном. — Пожалуйста, не настаивай.
— Ого! Решила отплатить той же монетой?
— Пожалуй. — Я кивнула. — Побудь разок в моей шкуре, ощути себя червем, на которого смотрят свысока. Поверь, это не так весело, как может показаться.
— Да ты… — В голосе Рейнольда бурлила злоба.
Индикатор симпатии вновь начал мерцать. Я огляделась: поблизости не оказалось камней или острых сучьев, которые представляли опасность в случае падения. Однако свернуть человеку шею можно и голыми руками… Но, к счастью, мерзавец бездействовал — видимо, симпатия обрушилась не настолько. Пожалуй, самое время ретироваться.
Понимая, что я решила уйти, Рейнольд спокойно посмотрел на меня и, откинув волосы нервным движением головы, сказал со вздохом:
— Признаю, мои слова были ошибкой. Прости.
Опять извинился?! Ничего себе!
— Хватит, мы уже не дети. Экхартам не пристало браниться в присутствии простолюдинов. — Рейнольд покосился туда, где еще недавно стояла Ивонна. — Нужно беречь честь семьи.
— Честь семьи, говоришь? Ха-ха-ха! Ты правда не догадываешься, почему до последнего времени меня не уважала даже личная горничная?!
— При чем тут какая-то горничная?
— Пойми, Рейнольд, — мое лицо сделалось предельно серьезным, — ровно потому, что ты вытираешь об меня ноги в присутствии рыцарей и слуг, я не имею в этом доме никакого авторитета.
— Пенелопа! Да что ты…
Розоволосый являлся одним из ключевых мужских персонажей, и потому, когда он был рядом, я контролировала каждое свое слово, несмотря на злобу и раздражение. Я прощала этого мерзавца, стоило ему хоть немного смягчиться. До сих пор, надеясь, что Рейнольду когда-нибудь все же станет стыдно, я не винила его ни в чем. Ни в бессердечном обращении, ни в клевете (он называл меня воровкой). Я знала: любой упрек может привести к падению симпатии. Но сейчас мои нервы сдали. Я была не в себе из-за преждевременного появления Ивонны и очень боялась, что не смогу вернуться домой. Вся боль, которая так долго копилась, выплеснулась наружу.