Единственный конец злодейки — смерть. Новелла. Том 3
Шрифт:
— Неужели лучший мастер меча империи может остаться незамеченным?!
— Э-э… ну-у-у…
Лишившись дара речи, я лишь хлопала глазами как круглая дура. Влепить бы сейчас ему пощечину!
— Но, погнавшись за богатством и славой, я рискую лишиться главного…
— Чего же?
— Тебя, Пенелопа!
Взгляд Иклиса был мне знаком: такими же глазами он смотрел, предлагая бежать. И вдруг юноша медленно поцеловал мою руку.
— Я знаю, ты использовала меня! — Губы Иклиса все еще касались моего запястья. — Твои речи были сладки словно мед,
Белки пылких серых глаз густо покраснели. Казалось, он ненавидел меня всей душой.
— Ты, Пенелопа, абсолютно равнодушна ко мне, но я все равно…
И тут я наконец услышала заветные слова.
— …люблю тебя!
Система
Вы потратили 18 миллионов золотых монет на проверку уровня симпатии Иклиса.
(Остаток: 999+ миллионов золотых монет.)
Симпатия 99 %.
Какой толк в этом признании, если я все еще здесь?! До цели остается один-единственный процент, но, кажется, мне никогда его не заполучить! Я стала мрачнее прежнего.
— Да, Пенелопа, я предатель, заслуживающий смертной казни, — продолжил Иклис, — но ты будешь моей!
— Совсем спятил?!
— Да! — Глаза его страстно блестели. — И это ты свела меня с ума, притворяясь, будто ничего не понимаешь! Пожалуйста, делай что хочешь, я все равно не разлюблю тебя!
Ох, похоже, я влипла…
— Госпожа? — Заметив, что горячие излияния выбили меня из колеи, Иклис очнулся. — Госпожа, вы сердитесь? Но когда-то вы сами сказали, что я должен стать полезным для обитателей герцогского дома. Неужели вы опять боитесь меня, как в день первой встречи?
— Сумасшедший! — прошипела я с дрожью в голосе.
Однако грубое ругательство не охладило пыл Иклиса. Напротив! Переплетя свои пальцы с моими, он нежно погладил мою руку, на которой поблескивало кольцо с рубином.
— Пенелопа, прошу, забудьте мои неосторожные слова. Я, как и прежде, ваш единственный рыцарь! И всецело подчиняюсь вашей власти. — Иклис прикоснулся к рубину, глядя на меня одновременно с ненавистью и любовью.
Не в силах понять его чувства, я молча глядела на красно-бордовый, будто запекшаяся кровь, индикатор симпатии.
— О госпожа! Вы одна вправе держать меня на поводке!
Это провал! Я ничуть не любила человека, на которого возлагала свои надежды, и он прекрасно все понимал. По сути, я сама себе поставила мат. Я проиграла… Похоже, придется выдумывать другой план побега.
— Говоришь, я вправе держать тебя на поводке?!
Осознав, что сделанного не воротишь, я отринула страх. Теперь ни к чему сдерживаться!
— Бесполезному бешеному псу, который покусал собственную хозяйку, самое место на цепи! — Я зловеще ухмыльнулась.
— Но, госпожа… — Ресницы Иклиса задрожали, и он судорожно схватил мою руку.
— Молчать! — Я резко вырвалась.
— Пенелопа…
Я грубо отпихнула протянутую ладонь и сделала шаг назад.
— Да, ты прав, я не просто так купила раба. Но толку от
Лицо Иклиса постепенно искажалось, будто в замедленной съемке.
— Пожалуйста!
— Госпожа… — Глаза Иклиса вылезали из орбит.
Я нервно сняла кольцо с рубином, которое всегда было при мне, подняла его над головой и что было сил швырнула через прутья решетки.
Бам! Дзинь! Раздался громкий звук, камень блеснул и тут же исчез в темноте. Похоже, Иклис был потрясен.
— Я говорила, что не стерплю предательства. Отныне, Иклис, ты для меня мертв!
От той робости, с которой я спускалась в темницу, не осталось и следа. Решительно развернувшись, я удалилась.
Бам! Дзинь! Едва всколыхнув воздух камеры, кольцо укатилось в темный угол. Посетительница мотнула головой, и волосы цвета азалии рассыпались по спине, словно лепестки цветов.
— Подождите! — Узник протянул руку, пытаясь удержать ее. — Госпожа! Прошу, не уходите! — голосом, полным обиды, взмолился юноша, веки его дрожали. — Госпожа…
Но тщетно: девушка даже не обернулась. Она и прежде выходила из себя, и в такие моменты Иклису казалось, что он вот-вот вернется на невольничий рынок. Но всякий раз гнев сменялся на милость, и Пенелопа вновь осыпала его подарками. Даже когда Иклис переходил черту, она великодушно закрывала на это глаза. По сути, она сама разбаловала беспардонного мальчишку, но теперь…
Теперь Пенелопа даже не одарила Иклиса взглядом. Изящная фигурка все отдалялась, и, глядя ей вслед, Иклис наконец понял, что совершил роковую ошибку.
— Госпожа, умоляю, погодите! Я должен кое-что вам сказать!
Почему она бросила кольцо?
— Пенелопа!
Какое чувство отразилось на ее лице?
— Пенелопа, не уходи!
В бессильной попытке задержать ее Иклис просунул руку между прутьями решетки и, почувствовав тупую боль, вскрикнул.
— Пенелопа! — Рука юноши повисла как плеть.
Впервые с тех пор, как оказался в империи, он ощутил такой сильный страх.
— Пенелопа!..
Однако шаги звучали все глуше и вскоре затихли совсем. Это конец. Его единственная госпожа ушла, оставив лишь тюремный холод и кольцо, напоминавшее о некогда тесной связи.
— Точно, кольцо! Нужно его отыскать!
Иклис в один прыжок переместился в темный угол, куда не проникал свет факелов, тут же опустился на четвереньки и принялся шарить по грязному полу. К счастью, едва не провалившись в щель, кольцо застряло между каменными плитами. Крепко схватив его, Иклис вернулся к решетке — там было светлее. Красный рубин не пострадал, а вот золотой ободок оказался сплющен — такое уже не наденешь на палец. С какой же силой нужно было швырнуть, чтобы погнулся металл?..