Единство
Шрифт:
Оника робко приблизилась к женщине, так и не поднявшей на девушку взгляда. Сухое перо в ее пальцах стучало по краю страницы, помогая Доране сверять цифры. Женщина выросла в семье дворцового пекаря и в свое время получила хорошее образование. Она считала медленно и аккуратно, по несколько раз сверяя результаты и записывая промежуточные значения на листок. Из-под белоснежных кружев выбивались дуги русых прядей.
— Твое собственное имя — Рони, родового нет, правильно? Конечно, откуда ему у тебя взяться, — Дорана бросила на девушку короткий взгляд и, обмакнув перо в чернила, перелистала
Оника кивнула. Сейчас, когда, казалось, безвыходная ситуация сыграла ей на руку, девушка была готова проявить столько старательности, сколько потребуется и даже больше. Она знала о распорядках горничных: несмотря на ранние подъемы и отсутствие своевременного ужина, эта каста прислуги имела много привилегий, среди которых было наличие свободного времени в середине дня и повышенная оплата за труд.
Ей досталась широкая кровать напротив окна, и подогнанная по размеру форма горничной, хорошо знакомая ей со дня мятежа. Вечер близился к своему завершению, а комната все пустовала, лишь только Дорана объясняла Онике, чем ей предстоит заниматься. Она обещала приставить к ней на несколько дней другую горничную, чтобы новенькая ничего не напутала.
Служанки стали возвращаться лишь после десяти, когда Ильга уже прозвенела бы отбой для своих подчиненных. К этому времени Дорана посоветовала Онике затихнуть и не беспокоить уставших девушек новыми впечатлениями. Совсем скоро ей предстояло забыть о долгом сне и вольных днях, не знакомых горничным.
До подбородка укутавшись в толстое одеяло, Оника пыталась разглядеть стройный стан луны, посеребрившей узоры на стекле. Она до последнего ждала, что ее выгонят из дворца, но посещение темницы натолкнуло девушку на размышления о более печальной участи.
Оказавшись среди полночной темноты и тиши, Оника вновь слышала крик дикого чудища и не могла избавиться от преследующего ее голоса брата. Его пораженный взгляд, объятый вихрем чувств, представал перед девушкой, стоило только закрыть глаза.
«Почему же мне позволили остаться? Никто не будет держать во дворце мага из-за недостатка прислуги. Неужели слова Зоревара имеют такой вес для Всевидящей Матери? Или все дело в просьбе Кристара? Это же безумие!».
Оника резко села, когда на ее кровати появился кто-то еще. Привычка молниеносно реагировать на любое движение и звук все еще сохранила свою власть со времен, когда маги нападали на селения и друг на друга.
Щурясь от пламени свечи, Оника разглядела смутный силуэт ранней гостьи, а, привыкнув к свету, две косички, выглядывающие из-под тугого чепца, и миндалевидные глаза. Девушка, не старше Оники, прижала палец к губам и, указав на одежду, висевшую на спинке кровати, поманила за собой. Наспех одевшись, Оника на носочках выбежала из опутанной паутиной снов комнаты.
Оказавшись за дверью, Оника предстала перед невысокой девушкой, сжимающей в одной руке подсвечник, а в другой — расческу и сверток с теплым куском мясного пирога.
— И кто потом будет будить тебя? Кстати, я Алестия, твой учитель и поводырь среди сотен дверей и десятков поручений, — девушка протянула Онике расческу и припасенный завтрак. — Приведи себя в порядок, и пойдем, нам нужно столько успеть до того как господин Шараф проснется.
Не дожидаясь ответа, Алестия чуть ли не вприпрыжку зашагала вдоль по коридору. Замок дремал, стиснутый в плотных объятиях ночи. Свет свечей вздрагивал от проходящего мимо караула и редких слуг, чей день уже начал свой отсчет.
— Господин Шараф? — спросила Оника, понимая, что Алестия слишком занята своим приподнятым настроением.
— Разве Дорана тебе не сказала? Она так погружена в свои записи, что порой забывает обо всем вокруг, — Алестия развернулась к своей спутнице лицом и продолжала идти спиной вперед. — Каждая горничная приставлена к одному из господ. Правда, после мятежа некоторым приходится быть сразу в двух местах. Не переживай, тебя эта участь не коснется, — тебе бы и с господином Шарафом управиться. Он встает раньше и ложиться позже всех, а его постель дурно пахнет. Еще он сварлив и зануден, но не выгонит тебя, если ты, конечно, не разольешь морс на его книги, а они повсюду! Он ведает дворцовой библиотекой и так же стар, как ее архивы.
Услышав о библиотеке, Оника оживилась. Малоприятное назначение могло оказаться именно тем, что ей было нужно.
— Хоть все горничные и выполняют схожие работы, у каждого господина свои пожелания и… странности. Я побуду с тобой пару дней, пока ты не свыкнешься и не выучишь все, что нужно знать. Тебе повезло, что я когда-то знала горничную, прислуживавшую господину Шарафу. Жаль, во время мятежа ее заживо сжег огненный маг, — суетливые глазки Алестии скользнули на лоб Оники.
— Прости, тебе должно быть неприятно.
— Нисколько, — девушка пожала хрупкими плечиками. — В детстве у меня было много знакомых укротителей стихий, и почти все они были довольно милы. Господин Зоревар пообещал, что ты тоже милая.
— Господин Зоревар?
— Ага, господин Зоревар, за комнатами которого я слежу. Порою там творится сущий бардак, но он часто ходит на ужин к господину Кристару, а иногда и на завтрак, так что мне меньше забот. Леция жутко злиться, что ей приходиться разбирать устроенный господином Зореваром беспорядок, но этой девчонке полезно иногда замарать руки.
— Леция, горничная господина Кристара?
— Именно. Примечательнейшая особа. Ну, ты и сама увидишь, — Алестия ухмыльнулась, вовремя обернувшись и ступив на первую ступень лестницы, ведущей наверх. — Комнаты господ, как ты знаешь, расположены на третьем этаже. Господин Шараф живет совсем рядом с библиотекой. Ты же знаешь, что дворцовая библиотека занимает целых два этажа? Представить не могу, о чем можно столько написать, и кто все это будет читать. По-моему, чтение — скучнейшее занятие на свете.