Эдуард Стрельцов
Шрифт:
И тут стало ясно, почему Сергей Сергеевич Сальников любил играть с Эдуардом Стрельцовым. Молниеносный пас — и восьмой номер нашёл брешь среди советских и французских игроков. 1:1, и, в принципе, напрашивается вывод об игровой эффективности правого инсайда. Гол классный, счёт сравнял. Однако черёд окончательных оценок впереди. Что же касается матча, то хозяйский сдвоенный центр сразу после свистка на второй тайм вновь отлично себя показал: Симонян, венчая прекрасную скоростную (пошло дело!) атаку, головой с подачи Татушина образцово поразил цель.
И всё же удержать победу не удалось. Пьянтони, ещё одна звезда французской команды, проявив, как и Копа, индивидуальное мастерство, установил окончательный результат: 2:2.
Которым, во что нынче сложно поверить, в СССР были недовольны, а во Франции вполне удовлетворены. При этом тогдашнюю советскую сборную при желании можно было бы назвать российской или даже сборной Москвы (чем частенько пользовались, чтобы не светиться с официальными матчами), так
Однако что рассуждать о потерянном. В создавшихся обстоятельствах следовало оперировать имевшимися силами. С чем тоже не всё удачно вышло. Но сперва посмотрим отклики французской прессы. Потешим самолюбие, пусть и на расстоянии в 60 лет: «Ничейный результат против соперника столь высокого класса и доблести, как советская команда, представляет собой большое достижение, подтверждающее тот прогресс, который был достигнут в последние 16 месяцев трёхцветными» (Пьер Андреис, «Юманите»). А «Экин» оценила ничью как «подвиг», даже где-то как «победу» французов. При этом интересны, естественно, конкретные оценки, а не эмоции. Известный обозреватель Жак де Рисвик: «На стороне русских были мощь, напор и широкий размах игры. Их защита безжалостна в борьбе за мяч, их атаки — ураганны. Ими дирижировал вездесущий Нетто или проницательный стратег Сальников, а рядом с ними боролись их товарищи по линии нападения: коварный Симонян, бронебойщик Стрельцов, всепроникающий Татушин, которые пробивали бреши во французской обороне». Вновь всмотримся в характеристику Эдуарда Анатольевича: проницательный де Рисвик углядел по 90 минутам его способность справляться с крепкой броней или мощным бетоном. Без сомнения, здесь не один удар после штрафного сыграл роль. Стрельцов, несмотря на треклятое плоскостопие, в ту пору — нападающий подвижный, резкий, всегда готовый к предложению — в центр, на фланг, куда возможно. Получив мяч, он готов к обострению ситуации: или ударить самому, или продвинуться и отпасовать — да пусть и с места крайнего нападающего. Другой вопрос: взаимопонимание с партнёрами.
И здесь полезно обратиться к наблюдениям другого уважаемого литератора, Габриэля Ано, инициатора, кстати, проведения Кубка европейских чемпионов и Кубка (чемпионата потом) Европы для сборных. Отдав должное советским футболистам, Ано указал на отсутствие тактической гибкости, слабую способность приспосабливаться к тактическим новациям противника. Победить-то в Москве и при двух голах не удалось — из-за разработанной тренером Альбером Батэ концепции эшелонированной обороны с продуманными контратаками по ослабленным советским тылам. Вывод Ано характерен для сторонника футбольной интеграции и абсолютно разумен: для будущих побед «необходимы обмен опытом, широкое знакомство с разнообразными стилями игры, умение приспосабливаться к различным вариантам игры, к новинкам и открытиям в области тактики». Что касается советских футболистов, то они, выдвинувшись на международную арену после войны, успели, по мнению француза, внести немало нового как раз в тактику футбола. Однако, подмечает Ано, «это выработанное русскими тактическое оружие, как свидетельствуют матчи в Будапеште против венгров и в Москве против французов, у них же самих несколько притупилось». Вывод тем не менее радует совершенно обоснованным, как мы теперь понимаем, оптимизмом: «И всё же их звезда восходит на футбольном небосклоне».
Так что же такое увидел и запомнил умный западный журналист из того, что и отечественные специалисты за десять лет подзабыли? Многое, стоит признать. И «Динамо» московское выезжало за рубеж: усиленное Бобровым, Орешкиным и Архангельским в Англию (1945-й), а также в Швецию, — с Дёминым, арендованным из ЦДКА (1947-й). Ну и на Олимпиаде 1952 года наша старая гвардия три поединка провела. Это у нас оргвыводы последовали, а футбольный народ смотрел да наслаждался. И европейские ценители навсегда запомнили фирменный организованный беспорядок в атаке с непрестанной сменой позиций, с игрой в касание, с непринуждённой манерой расставаться с мячом в пользу партнёра. А в триумфальном турне по Великобритании взаимодействовали звёзды из разных соревнующихся в чемпионате клубов: Константин Бесков и Всеволод Бобров. Причём британцы то взаимодействие навсегда запомнили.
Так почему же тогда появление Симоняна и Стрельцова 23 октября на поле динамовского стадиона станет единственным вплоть до 1957 года?
Без сомнения, у Г. Д. Качалина легко нашлись бы объяснения. Главное из них, видимо, — травма Валентина Иванова. К середине 1955 года Симоняну было бы удобнее играть с одноклубниками — теми же Исаевым и Сальниковым (хотя адаптация Стрельцова к новым партнёрам поразительна). Кроме того, в играх на первенство мира и Олимпиадах не разрешались замены. Это дикое правило, не позволявшее выпустить здорового футболиста вместо травмированного (по-настоящему, с переломами рук-ног, без привычных нашему глазу симуляций), существовало в международных соревнованиях до 1969 года. Оттого и получалось: выставил стартовый состав тренер — и ничего уже не поменять, даже при наличии запасного варианта. Поэтому, считало руководство, к Олимпиаде нужно наиграть тех, кто железно займёт место в стартовом списке. В принципе, остаток 1955-го и весь 1956-й этим и занимались.
Однако обратимся вновь к Габриэлю Ано: помните, он призывал к вариативности, гибкости. Соперники же не похожи друг на друга. И состав на конкретный поединок должен определяться с учётом этого обстоятельства. Так что жаль той непримиримости выбора на определённом этапе. Два замечательных человека и футболиста, Никита Симонян и Эдуард Стрельцов, могли бы сделать, почаще взаимодействуя на поле, ещё больше для отечественного футбола, несмотря на всю их заслуженную славу.
Возвращаясь же к оценке действий Стрельцова в матче с Францией со стороны советских специалистов, стоит подчеркнуть складывающееся постоянство: опять «ниже своих возможностей». И вновь нельзя ни согласиться с этой оценкой до конца, ни поддержать её целиком. Например: гол торпедовец забил, его, слава богу, засчитали. Забил, между прочим, классно: французы не зря заговорили про бронебойность. С другой стороны, то был свободный из штрафной. А вот с игры бы... Но эту интонацию «мы уже проходили». Надо признать: со стороны подлинно футбольных деятелей, на высоком государственном уровне (куйбышевский «укус» Н. Пшенина всё-таки «снизу»), явного негатива пока нет.
Есть, правда, странноватый пример в итожащей футбольный сезон статье «Советского спорта» от 8 декабря. В. Мошкаркин и В. Фролов делятся следующим наблюдением: «Возьмём хотя бы двух ведущих нападающих, Б. Татушина (“Спартак”) и Э. Стрельцова (“Торпедо”). Эти игроки чаще других пользуются обводкой, но Татушин неизменно обыгрывает только в правую сторону, Стрельцов — лишь в левую».
Надо отдать должное трудолюбию и аналитическому дару авторов: среди чуть не двухсот форвардов высшего дивизиона они выделили всего двух — причём даже установили направление обыгрыша. И, по случайному, конечно, совпадению, в качестве отрицательного примера избраны Стрельцов и Татушин. Герои, напомню, крупной и красивой победы над Швецией. Неужели на советских просторах лишь Борис с Эдуардом отличались незавидным однообразием — все же остальные игроки атаки блистали изысканностью и непредсказуемостью? Судя по всему, перед нами вновь акция педагогического характера. Надобно поругать — не то зазнаются. А уж в следующем номере мудрые учителя перешли к похвалам, обнаружив истинное, доброе лицо: «Ведь только благодаря твёрдости руководителей команды “Торпедо”, решительно поставивших Стрельцова в основной состав, из него вырос хороший центральный нападающий». Какой Татушин правый крайний — не сказано. Так то и не наша тема. А следуя непосредственно избранной тематике, мы с удовольствием подходим к 1956 году. Золотому олимпийскому.
Тот сезон был выстроен особенно. В частности, Олимпиаде предшествовала Спартакиада народов СССР с футбольным турниром команд всех союзных республик, Москвы и Ленинграда, а также Карельской АССР. При этом Кубок страны не разыгрывали.
В «Торпедо» же пришёл старшим тренером К. И. Бесков. Для 35-летнего Константина Ивановича то был первый клуб в карьере: до этого он помогал Г. Д. Качалину в сборной. «Кто такой Бесков, мы, слава богу, знали», — вспоминал Стрельцов. Ироничное «слава богу» подчёркивает: не знать одного из лучших советских бомбардиров, триумфатора турне по Великобритании, двукратного чемпиона СССР было невозможно. Как игрока. Но не как тренера. Чего ожидать от него? Как поведёт себя дебютант, всего два года назад завершивший карьеру футболиста?
31 марта Бесков выступил в «Советском спорте» с традиционным для всех тренеров класса «А» предстартовым заявлением. «Состав нападения производит хорошее впечатление», — других слов, право, трудно ожидать. Две молодых надежды всего советского футбола в клубе, который, как известно, к грандам не относится, — серьёзный актив. И последующие слова Константина Ивановича о необходимости создания крепких линий защиты и полузащиты тоже укладываются в естественную логическую схему. Ко всему прочему, Бесков всегда умел и любил работать с молодёжью. В общем, Эдуарда и Валентина ожидали вроде как радужные перспективы... Что ж, последим за ходом первенства.