Эдуард Стрельцов
Шрифт:
В российские времена трактовка поменялась. Упор стал делаться на любительский статус соперника. И в самом деле, на Олимпиаде за Германию играли люди, не получавшие денег непосредственно за футбол. Зарплата у них шла по основному месту работы. Человек, отработав плотником, кузнецом, столяром или, скажем, полицейским, приходил домой, принимал душ и отправлялся на тренировку. Из высокой любви к игре с мячом. А в Союзе и иных странах социалистической системы спорт, и футбол в частности, был профессиональным: игроки якобы слесарили, рисовали и даже служили в армии — на деле же вся их жизнь подчинялась игре. Что не так уж плохо (по тем временам) оплачивалось государством.
Тут и возникает не заданный до сих пор вопрос: а почему бы в Австралию не отправить сборную ГДР, которая, кстати,
Может, диктат какой со стороны «капиталистов» был?
Отнюдь. Договаривались о составах на вполне паритетных началах: допустим, общая сборная по боксу определялась через принципиальный турнир, где в каждом весе выступали по два участника — с восточной и западной стороны, а в Австралию летел сильнейший. Безусловно, бокс — индивидуальный вид спорта, а футболистов пришлось бы «сыгрывать» между собой, но, думается, причина однозначной ориентации на ФРГ не в этом.
Да, несомненно, все футболисты олимпийской сборной являлись любителями, и большинство из них представляло 13 команд лиги соответствующего статуса — однако некоторые, пусть меньшинство, выступали за профессиональные клубы, не получая за это денег. Удивительно? Но можно вспомнить сохранившиеся до сего дня в России так называемые народные театры: там тоже уровень весьма высок, а люди бескорыстно играют. И мы не поражаемся, радуемся только.
Кроме того, западногерманские футболисты уже имели олимпийский опыт: четыре года назад они в Финляндии заняли четвёртое место, опередив, между прочим, прекрасную советскую сборную. При этом в полуфинале немцы проиграли югославам с тем же счётом, что и наши ранее, — 1:3. А в четвертьфинале прошли Бразилию с двумя будущими двукратными чемпионами мира в составе: Зозимо и Вава (тем самым, что в 58-м Яшину дважды забьёт). И трое из тех полуфиналистов — Мауритц, Цайтлер и Шафер — вышли на поле против Советского Союза. Причём ещё один герой «финской кампании 52-го», Вилли Шредер, уже выступал против СССР: в 1955-м выходил на замену, а через год и целый матч выдюжил. Пошёл то есть на повышение.
Удивляться, однако, нечему: оба коллектива тренировал Зепп Гербергер. И у олимпийцев пример того же Шредера был перед глазами.
Но это, как говорится, ко всему прочему. Главное же — сама громада под названием Олимпиада. И пусть, по баронуде Кубертену, соревнуются люди, а не государства, — неофицильный командный зачёт таковым лишь назывался. На деле же каждая завоёванная медаль отправлялась в общую копилку, и представители сугубо индивидуальных видов спорта всё равно бились за объединяющее командное дело. Футболисты, конечно, и так вырастали на коллективных ценностях, однако что такое олимпийский зачёт — замечательно понимали. И когда немцы узнали о жеребьёвке, сразу же встал вопрос: стоит ли везти команду ради одной встречи? Противостоять-то нужно будет мастерам, обыгравшим их лучших профессионалов. И поражение — особенность кубковой системы — сразу же отправляло команду домой. А вот свидетельство А. П. Кулешова и П. А. Соболева из книги «В далёком Мельбурне» (1957 год; что важно: подписано к печати 25 июня): «Руководство команды (немецкой. — В. Г.) заверило, что для немцев это будет первая, но не последняя встреча на Олимпиаде». То есть противник рассчитывал на победу и готов был отдать для неё все силы. Наши обозреватели почему-то подчёркивали, что немцы внимательно изучили игру в Ганновере. Мне такое напоминание кажется излишним. Бесспорно, рассмотрели, разобрали и ганноверский поединок, и вообще все матчи сборной СССР. И, без сомнения, тактический рисунок был проработан, закреплён и доведён до каждого футболиста.
А пока давайте посмотрим на схему, разработанную Г. Д. Качалиным и его помощниками. С удовлетворением замечу: многочисленные пробы на Спартакиаде не прошли даром. Линия атаки выглядела так: Татушин, Исаев, Стрельцов, Иванов, Рыжкин. Получается, спартаковский тандем совмещён с торпедовским, а слева Анатолия Ильина заменил динамовец Владимир Рыжкин, очень скоростной и работоспособный футболист. При этом отношения в сборной сложились превосходные, а упоминания о клубах следуют исключительно для иллюстрации наличия-отсутствия взаимопонимания на клубном уровне. И по составу выходило, что и Татушин с Исаевым могли на старых наработках прорваться правым флангом, и Стрельцов с Ивановым... ну, те двое на любых позициях понимали друг друга с закрытыми глазами. Хотя ради общего успеха Валентин Козьмич занял не свою, в принципе, позицию левого полусреднего. «Тренерский штаб, — вспоминал Н.П. Симонян, говоря, правда, о Спартакиаде народов СССР (что, как мы выяснили, не так принципиально), — исходил из того, что Валя в силу своей оснащённости мог сыграть и слева, а Толя (Исаев. — В. Г.) — вряд ли».
Ну а что же придумал Зепп Гербергер? В сборнике «Год олимпийский. 1956» (1958 год, составитель Б. Н. Сливко) расстановка сборной ОГК определена так: «...они уже знали, кто же наиболее опасен из наших игроков, и поэтому тщательно опекали их. На помощь центральному защитнику Р. Гофману оттянулся центральный нападающий Шафер. После первых взаимных атак команда Германии, видя, что ей не пробиться к нашим воротам, ушла в оборону. В первом эшелоне остался лишь быстрый и резкий полусредний Цайтлер. Он “курсировал” невдалеке от нашего защитника Тищенко в надежде на быстрый прорыв».
Как видим, план противника включал некоторые варианты. Попробовав посоревноваться с СССР в открытой игре, немцы перешли к воплощению основной разработки. А. П. Кулешов и П. А. Соболев подтверждают: «Немцы избрали оборонительную тактику. Их центральный нападающий Шафер старался держать Стрельцова и был фактически вторым центром защиты. Не случайно они опекали прежде всего Стрельцова: этот опасный, быстрый игрок доставил немало хлопот немецким защитникам».
Картина вполне объективная с конкретным героем на переднем плане. Так как Гербергер со своим штабом с очень большой долей вероятности ломал голову прежде всего над нейтрализацией Стрельцова. Вот и придумали: одного из опытнейших (помните, Шафер и в Финляндии до полуфинала добирался) исполнителей оттянули чуть не через всё поле назад, а по ходу дела к Эдуарду приклеивался кто-нибудь третий. «Инициативу, — отмечал Стрельцов в книге «Вижу поле...», — они нам отдали, только контратаковали». А далее идёт недооценённое, по-моему, наблюдение: «Но атакующих такая тактика в олимпийском турнире, где любая случайность может стать роковой, тоже может вымотать нервно, если у нападающих игра не пошла».
Верно. Система-то кубковая. Никто зрелищный футбол не заказывал. Одного победного гола вполне достаточно для выхода в следующий круг. А австралийских зрителей на трибунах и так немного. Поэтому немецкая футбольная модель смотрелась в 56-м вполне логично.
Такую оборону нужно было пробивать за счёт домашних заготовок в атаке и индивидуального мастерства. К счастью, и того и другого у наших хватало. «На 23-й минуте, — читаем в книге «Год олимпийский. 1956», — Анатолий Исаев, получив мяч в центре поля, метеором устремляется вперёд. Обведя одного, потом другого защитника, он неожиданно издалека сильно бьёт по воротам. У спартаковского полусреднего далеко не всегда удаются такие удары, но когда удаются, вратарю остаётся лишь с грустью вынуть мяч из сетки, что и сделал немецкий вратарь».
Говоря откровенно, процент «удавшихся» ударов невелик у всех (иначе счёт в футболе напоминал бы гандбольный), но важнее всего, что Исаев до превосходного своего «выстрела» обыграйся с Татушиным и не сделал ответную передачу, так как её предупреждали сразу двое немцев. Не забудем по этому поводу и не названного в описании эпизода Стрельцова с его двумя персональными сторожами. Так, по кусочкам, и растащили мощную оборону, открыв счёт олимпийским голам. А они на австралийских газонах тяжело доставались. До конца тайма советские мастера, конечно, пытались забить — не удалось.