Эдуард Стрельцов
Шрифт:
И ещё: отвечая на разнообразные вопросы по делу «25 мая», Эдуард твёрдо отказывается обсуждать свои отношения с Аллой Деменко. И их общую семейную жизнь с участием Софьи Фроловны. Дело внутреннее, интимное. Не надо лезть грязными руками. Да и чистыми — не стоит.
Всё же дела семейные — одной той семье понятны. С другой стороны, мать всегда останется матерью. Это я к тому, что Софью Фроловну в ходе этого безнадёжного, с заранее предрешённым приговором дела упомянутые судейско-прокурорские работники начнут побаиваться (как сообщает А. П. Нилин). Это кого, простите? Полуграмотную женщину, которая мучилась и
Что же касается ещё одного заметного участника тех драматических событий, то его не все мемуаристы и исследователи вспоминают добрым словом. Разговор пойдёт о защитнике подсудимого Стрельцова. Надо признать, Э. Г. Максимовский и А. В. Сухомлинов относятся к адвокату в этом деле по-разному. Но в одном позиции двух юристов совпадают: защитник у Эдуарда появляется слишком поздно. 15 июля, за неделю до суда. Конечно, 20 лет назад и о таком думать боялись, однако сами сообразите: как за семь дней одолеть многотомное дело? Нужно же не просто его прочитать, но выработать согласованную с подзащитным тактику, поработать с приглашёнными именно адвокатом свидетелями, прикинуть, что предпримет обвинение.
У А. В. Сухомлинова сцена знакомства адвоката и подсудимого 15-го числа описывается так:
« — Мидовский Сергей Александрович из Московской коллегии адвокатов, — представился пожилой мужчина. — Со мной заключили соглашение на вашу защиту. Я вас буду защищать. Не возражаете?
— А кто заключил?
— Ну, допустим, твои родственники — и после паузы — скорее всего друзья, — пояснил адвокат, умело переходя на “ты”. — Ордер уже оплачен, так что не волнуйся.
“Опять Коля”, — догадался Эдик, вспомнив разговор в КПЗ».
Автор книги, как видим, твёрдо верит в могущество Николая Загорского, который и из заключения непринуждённо добирается до Московской коллегии адвокатов. Впрочем, ордер на защиту и впрямь оплачивать было некому. Татушин с Огоньковым сами завязли, у Софьи Фроловны отродясь подобных денег не водилось, а завод ЗИЛ отказался от всяческой помощи. И то, что Мидовский ходил в партком к Фатееву, и в завком к Платову, и в команду мастеров «Торпедо» к начальнику команды Ястребову, — не подлежит, на мой взгляд, сомнению. И их отказ даже в характеристике (!) также вполне понятен. Люди испугались: пахнуло прежним, едва забытым. Поэтому ничего не остаётся, как поверить в силу и благородство тюремного «авторитета».
В целом же у А. В. Сухомлинова защитник С. А. Мидовский смотрится грамотным, опытным специалистом, который сразу, без обиняков сообщил подопечному: «Я уже изучил твоё дело. Там всё записано. Конечно, можно было занять иную, более хитрую позицию. Признаваться во всём подряд не следовало (а кто ж мог посоветовать-то, если адвоката не было? — В. Г.), это явно лишнее, но теперь менять ничего не будем, только испортим ситуацию». И чуть позже добавил: «Говорят, лично Хрущёв держит дело на контроле!» Далее Андрей Викторович расскажет о значительной, по его мнению, роли Мидовского в сокращении срока: это уже когда Стрельцова упекут на 12 лет.
Короче говоря, следуя логике книги, два фактора дезорганизовали защиту: непосредственно признание Эдуарда и, конечно, тот «личный» контроль первого лица государства.
Безусловно, недооценивать оба момента нельзя. И я всё-таки не до конца соглашусь с Э. Г. Максимовским, когда он категорично утверждает: адвокат на процессе «топил» Стрельцова. (Хотя позиция Стрельцовского комитета, созданного Эдвардом Григорьевичем, заслуживает несомненного внимания). При этом действительно недурно для начала обратиться к кассационной жалобе, поданной адвокатом по окончании судебного процесса. Вот выдержка из пункта первого столь важного документа:
«По делу известно, что, будучи брошен отцом в 4-летнем возрасте, Стрельцов воспитывался одной матерью, неразвитой, полуграмотной женщиной: несмотря на эти неблагоприятные условия, Эдуард пришёл в столичный спортивный мир скромным, застенчивым, дисциплинированным 16-летним юношей, который не пил, не курил и краснел при замечаниях со стороны тренера».
«Деликатный реверанс» в сторону Софьи Фроловны, видимо, объясняется особой, многократно апробированной тактикой адвоката: подзащитный должен выглядеть несчастнее всех остальных — для чего и родная его мать соответствующе характеризуется. Однако фраза про шестнадцатилетнего... Простите, но это же С. Д. Нариньяни! Что же получается: обязанный по оплаченному, между прочим, ордеру защищать профессионал использует «ударный» материал (подшитый, кстати, в дело вместе с ещё одним, более поздним шедевром) обвинения?
Дальше в жалобе опять на первый взгляд хитро закручено: всякие нехорошие меценаты развратили, потакали капризам, избаловали парня. Только что с этого Стрельцову на суде? От тех «меценатов» в любом случае не убудет. Ну, сняли кого-то с должности — следующую найдут. А молодой талантливый человек сейчас получит, считай, высшую меру. Может, и не стоило так долго о них рассуждать?
При этом Мидовский дело-то своё (что и обидно) знал. В частности, во втором пункте жалобы он весьма точно восстановил события 25 мая:
«Суд не учёл, что одной из причин, толкнувшей Стрельцова на преступление, явилось неосмотрительное, чересчур легкомысленное поведение самой потерпевшей Лебедевой, давшей Стрельцову повод для обращения с ней не как с целомудренной девушкой, а как с доступной женщиной...
В самом деле: едва познакомившись со Стрельцовым и узнав, по её собственным словам, ещё в Тишкове, что он женат, — она тем не менее избирает его своим кавалером, сразу переходит с ним на “ты”, пьёт с ним вино...»
Далее следует уже описанное. Причём Мидовский даже объясняет удар Стрельцова по лицу Марианны резкой болью и рефлекторной реакцией на откушенный ноготь и расцарапанный палец.
Больше того, в жалобе предельно аргументированно разбирается приплетённое дело о скандале на Крутицком Валу 8 ноября 1957 года. Тут адвокат по-настоящему точен, убедителен, доказателен. Наспех выстроенные доводы прокурора разносятся легко и непринуждённо. Так что же, надо согласиться теперь с А. В. Сухомлиновым?
Нет, к сожалению. Сам Андрей Викторович ещё прежде рассказал о том, как добирался до дела Стрельцова, как встретился с бывшим коллегой, заместителем председателя Московского областного суда К. А. Зотиным. Который тихо объяснил ему: «Дело уже изучалось в Верховном суде. Всё оставлено без изменения. Приговор “стоит”. Есть ли смысл опять им заниматься?»