Ее чудовище
Шрифт:
Меня передернуло:
— И откуда ты это знаешь?
— Ты же не думаешь, что ведьмами рождаются? — усмехнулась она. — Во время обучения нам преподают общий курс некромантии.
От одного из соседних зданий раздался громкий душераздирающий визг.
Мы переглянулись. Вероятно, наше умертвие было не единственным.
— Не завидую я командору, его ждет непростая ночь, — покачала головой Улиса.
— Ждет, — согласилась я, поспешив к прилавку, планируя вызвать стражу и предоставить им разбираться с умертвием.
Руки подрагивали, когда
*
Стража прибыла быстро. Три незнакомых капрала и неизменный лейтенант Мабэти. Казалось, мирозданье чувствует, как мы друг другу неприятны, и развлекается тем, что сталкивает нас вновь и вновь.
Узнать у лейтенанта что-нибудь важное не удалось, он был, как всегда, неразговорчив и обезоруживающе равнодушен — глядя в его утомленное, пустое лицо, я и сама теряла весь запал. И если сначала — пока один страж затаскивал обезвреженного господина Тартена на телегу, а двое других неподалеку разбирались с еще одним поднявшимся, что досаждал магазинчику тканей, — я еще старалась допытаться, как продвигаются поиски проклявшего, что с моей подругой и много ли умертвий покинуло свои гнезда, отправившись на охоту, то спустя минут десять сама сделалась вялой и тихой. Боевой запал мой угас, погребенный под усталой невозмутимостью лейтенанта.
Покинули нас стражи быстро, оставив в память о случившемся лишь разводы на стекле — последний привет от господина Тартена — и горький запах табака — один из капралов курил не переставая, раскуривая одну папиросу за другой. Как он утверждал, табачный дым отпугивает запах смерти — самое то при работе с мертвыми.
Из полуоткрытой входной двери тянуло сыростью — ее стоило бы закрыть, активировать защиту, подняться на жилой этаж и выпить чаю. А потом долго и основательно отогреваться в ванной, чтобы сон мой был особенно крепок и глубок.
— Когда это кончится? — спросила я у Улисы, раздраженно захлопнув дверь, и слишком резко активировала защиту — по дверному косяку скользнуло несколько искр, а я отшатнулась назад, тихо ойкая и тряся обожженной рукой.
— Хороший вопрос, — ведьма, потерянная, стояла посреди магазина, не зная, чем себя занять. — Вероятно, когда-нибудь.
— Пойдем наверх, поужинаем, — решила я, хотя есть совсем не хотелось.
Улиса пожала плечами, она готова была согласиться на любое предложение, лишь бы найти для себя дело.
Вечер прошел в унылой тишине. Ведьма изводила себя мыслями о том, что мы не успели покинуть город и теперь вынуждены были в неведении и тревоге дожидаться развития событий. Надеясь на градоправителя, Бэйса и нашу доблестную стражу.
Я думала о Бароне.
Он не появлялся уже несколько дней, и это нервировало. Обещал же приходить каждый вечер. И не приходит.
С одной стороны, это радовало — болезнь обессилила меня полностью, мне просто нечем было с ним делиться. И наступление сумерек я каждый раз встречала в нервном нетерпении, готовая к опасному недовольству Высшего, но он не приходил, и я выдыхала с облегчением. С другой стороны — он не приходил, время шло, и моя тревога ширилась. Из-за всего, что творилось в городе, я не могла не думать о плохом…
Покосившись на кухонную раковину, я рассеянно потерла бинты, под которыми неохотно заживали следы от укуса; еще пара дней — и я точно решусь пожертвовать несколько капель крови для призыва Барона. Просто чтобы убедиться, что он меня игнорирует, а не умер где-нибудь страшной смертью.
Пока на такое безумство банально не хватало духу… да и здравый смысл был еще жив.
— Шелл, тебе плохо? — обеспокоенно спросила Улиса, отвлекая меня от моих безумных мыслей. — Ты совсем бледная.
— Нет, все хорошо, — я кашлянула и исправилась: — Все как обычно.
— Ты не выздоравливаешь.
— Да, меня это тоже очень злит. Вероятно, это из-за нервного перенапряжения. Я никак не могу заставить себя не думать о том, что все вокруг умирают, — я поморщилась и на всякий случай спросила: — С тобой ведь ничего не случится?
— Если ты не будешь больше злить Барона, то я совершенно точно переживу это сумасшествие, — усмехнулась она.
Я серьезно кивнула, чуть успокоившись, — Улисе хотелось верить.
— Иди спать, — велела ведьма. — Я уберу со стола, сил нет на тебя смотреть.
Я благодарно улыбнулась и благоразумно покинула кухню, пока Улиса не передумала: доброта, даже такая своеобразная, у ведьм проклевывается редко и очень быстро пропадает. Но прежде чем выполнить строгое повеление, я заглянула в ванную и с минуту придирчиво себя рассматривала, все больше уверяясь, что Улиса меня просто пугает.
Ну да, несколько бледновата, отчего темные круги под глазами видны особенно отчетливо — ну так я такой весь первый год ходила, пока только привыкала к городской жизни, непростому характеру моей работодательницы и, собственно, к самой работе. А красный нос и чуть воспаленные глаза — вообще не сильно и заметно… если не присматриваться особо.
— Не красавица, — вынуждена была признать я, — но и не совсем уж безнадежна.
С такими жизнеутверждающими мыслями я и добралась до кровати, а потом быстро и крепко уснула, не почувствовав даже, как раздраженными тычками Улиса отвоевывала честно мною нагретое место у стены, сдвигая меня к краю кровати. Я вознамерилась проспать до самого утра, а потом еще чуть-чуть сверх положенного… а может, и не чуть-чуть.
Но, как это уже повелось в моей непростой жизни, все оптимистичные планы разбились об одного Высшего.
Меня разбудило какое-то копошение, хриплые вздохи, скрип половиц — растревоженный дом выказывал свое недовольство столь дерзким появлением в его стенах незваного гостя. В небольшой комнатке витали едва уловимые запахи дыма и почему-то дождя, повеяло сырой прохладой. Барон вновь явился совершенно в неподходящее время.
В бессильной злости борясь со сном, я пыталась одновременно открыть глаза и понять: зачем вообще о нем беспокоилась? Еще вызывать хотела, кровь свою готова была жертвовать. Ну не дура ли?