Ее единственное желание
Шрифт:
— Ты здорова? С тобой все в порядке?
Джорджи улыбнулась сквозь слезы:
— Сейчас уже гораздо лучше.
Йен медленно кивнул. Напряженное лицо чуть расслабилось. Но сама Джорджи уже не могла скрыть своей радости от нежданной встречи.
— Что ты здесь делаешь? — воскликнула она, вцепившись в его плащ. — И как это может быть? Каким образом ты оказался в Лондоне раньше меня?
Он тихо рассмеялся и накрыл ее ладони своей.
— Не важно, дорогая. У меня свои методы. — Он поднял ее руки к губам и поцеловал каждую.
Джорджи все еще
— О, Йен, я так за тебя боялась! Не знала, жив ли ты! Все обошлось?
— Такая сладкая, — прошептал он, качая головой. — Ну конечно, все обошлось. У меня всегда все хорошо, Джорджиана .Никогда за меня не бойся. Пойдем. Мой экипаж ждет.
— Но, честно, Йен, как ты попал сюда раньше меня? — настаивала она, но он обнял ее за плечи и повел прочь от здания компании.
— «Андромеда» — судно торговое и слишком часто заходило в порты, чтобы избавиться от груза. Поэтому мы вас опередили, — пояснил он. — Я хотел встретиться с тобой в море, но мы потеряли вас неподалеку от африканского побережья. Потерпев неудачу, я поспешил в Англию, чтобы все устроить к твоему приезду.
— В самом деле?
Она была уверена, что за небрежным кивком и легкой улыбкой кроются сверхчеловеческие усилия и немалая сумма истраченных на взятки денег.
— К счастью, суда компании Джека почти всегда придерживаются точного расписания, — продолжал Йен. — Я получил список отплывающих и прибывающих судов, послал на пристань слугу с приказом отслеживать появление каждого и таким образом узнал о прибытии «Андромеды». Я и сам оказался дома всего пару дней назад.
— Не знаю, как и отблагодарить тебя, — прошептала она, останавливаясь и гладя его по груди. — Сколько раз ты спасал мне жизнь: сначала у погребального костра, а потом — в Джанпуре. И моих братьев ты тоже спас.
— Любой из вас сделал бы то же самое для меня, — заверил он внезапно охрипшим голосом.
Она заглянула ему в глаза:
— Я так раскаиваюсь, Йен, и прошу прощения за случившееся.
— Вздор.
— Вздор? Из-за меня нас всех едва не убили! — взорвалась она, и так долго копившиеся в душе слова теперь рвались с губ. — Почему я тебя не слушала? Ты велел мне не вмешиваться, но я все сделала по-своему и, хуже того, даже не подумала о том, чем это может кончиться. Я такая дура, Йен, такая слепая упертая дура! Иногда я удивляюсь, как это вы меня терпите! Но я сожалею, сожалею от всего сердца! И... Ты сможешь когда-нибудь меня простить?
Йен ответил нежным взглядом.
— Джорджиана, — прошептал он, — выслушай меня.
Она с беспокойством изучала его лицо, боясь услышать приговор. Но зеленые глаза весело блеснули.
— Тебя не за что прощать. Дело в том, что ты спасла положение. Нет. Это правда, — подчеркнул он, когда она попыталась протестовать. — У меня не было иного способа получить сведения о заговоре махарани. Ты послушалась своей интуиции и действовала инстинктивно, а по мне — это настоящее мужество.
— Это ты по доброте душевной.
— Ты спасла жизнь повелителю, — напомнил
— О, это чудесно! Молодец, Йен!
— Да, но если бы ты не разоблачила Судхану, договор не стоил бы и бумаги, на которой написан! Ты, конечно, поспешила, но в противном случае Судхана убила бы своего мужа и стала править княжеством, прикрываясь сыном-марионеткой. И, конечно, помогла бы Баджи Рао. Тогда лорду Гастингсу пришлось бы иметь дело с куда большими силами. И нас ждала бы кровавая и долгая война. Теперь же это будет всего лишь местный конфликт. И если повезет, он скоро закончится. Так что, видишь, дорогая, в конце концов твоя непокорность сберегла тысячи жизней.
Она молча смотрела на него, не зная, что и сказать.
— Понимаю, я читал тебе нотации, когда ты заявилась в Джанпур, — вздохнул он .— Но если хочешь знать, это я должен перед тобой извиниться.
— Что?!
— Да, дорогая, я ничего не смог бы сделать без тебя. Думаю, мы составляем прекрасную команду.
Джорджи задохнулась от изумления.
— Что с тобой? — удивился он.
Она покачала головой:
— Я была уверена, что ты презираешь меня за все неприятности, которые я причинила.
— Разумеется, нет. Но скажу тебе вот что. — Его лицо исказилось свирепой гримасой. — Никогда больше не смей меня пугать подобным образом! Нам повезло, что все так обернулось, но я не потерплю твоего своенравия и вечного стремления подвергать себя риску.
Он не потерпит? Откуда такой тон? Словно он имеет на нее права!
— Боже, когда я увидел тебя бегущей по коридору, в окровавленном платье... не знаю, как с ума не сошел! Надеюсь, она зажила? Рана, я имею в виду.
— Давно. Видишь? Только маленький шрам остался.
Она наклонила голову набок, спеша показать ему шрам.
Он осторожно отвел ее волосы в сторону и коснулся зажившего пореза кончиком пальца в черной перчатке.
Он продолжал гладить ее шею, но соблазн был слишком велик. Не в силах ему противостоять, Йен стал ласкать светлую полоску губами.
— Моя прелестная Джорджиана...
Йен пытался остановить себя, прекрасно сознавая, что он, возможно, единственный человек в Лондоне, которому, как она считает, можно доверять.
Но он ничего не смог поделать. Его жажда к ней стала нестерпимой за месяцы разлуки.
Ее легкое частое дыхание щекотало его губы, но она ждала, ждала этих поцелуев. И он не разочаровал ее.
Джорджи застонала, когда он властно и почти грубо раздвинул ее губы.
Она беспомощно цеплялась за его плечи, боясь упасть, и пламя между ними уже вздымалось едва не до небес, с ревом пожирая последние остатки разума.
Он целовал ее с безумством отчаяния, а она наслаждалась каждым его прикосновением. И когда она с очередным стоном растаяла в его объятиях, он возмечтал лишь об одном: уложить ее прямо на эти доски и сделать своей. Возобновить и подтвердить ту связь, которая существовала между ними. Еще больше укрепить.