Ее любили все
Шрифт:
Отчего-то, услышав эти слова, Макс поперхнулся и кашлял очень долго, хотя Кирилл от избытка дружеских чувств и постучал его как следует по спине.
– Все в порядке, Кирилл, – просипел плейбой, откашлявшись. – Виктория, ты действительно что-то выяснила?
– Да ничего я не выяснила, – с досадой ответила молодая женщина.
– Ага! – заметил Лев, разбивая яйца на сковородке и выкидывая скорлупу. – Первое правило сыщика – скрытность!
– Лев!
– Что – Лев? Это один из самых распространенных писательских соблазнов – начать вести себя, как твои герои. Между прочим, публика отчасти провоцирует писателей на такое поведение, потому что вольно или невольно ассоциирует личность автора с его наиболее удачными созданиями. Однако для некоторых писателей подобные эксперименты
– А какое второе правило сыщика? – спросила Надя, как завороженная глядя на поварские манипуляции критика.
– Второе правило сыщика, – с умным видом изрек Подгорный, – не помереть до конца расследования.
Макс фыркнул.
– Потому что, – продолжал критик, с непостижимой ловкостью швыряя на сковородку кусочки ветчины, горошек, кукурузу из банки и ломтики сыра, – на пути сыщика попадаются, в зависимости от детективного поджанра, страшные убийцы, которые не хотят, чтобы он добрался до еще более страшной истины, озабоченные девицы, которые на каждой странице норовят затащить его в постель, затем… кто затем? А, ну да, всякие граждане, которые мечтают о власти над миром, сидя, к примеру, в сибирской тайге. Тут же нервные свидетели, которые не хотят говорить, что они видели, экзальтированные дамы, которые жаждут затащить в постель кого-то другого, и от этого сыщик страшно мучается. Ира! Э… ты не могла бы подать мне масло?
Восхищенная тем, что хоть кто-то удосужился запомнить ее имя, Ира подала ему масло.
– Вообще, – продолжал Лев, встряхивая сковородку, – самая большая проблема детектива – это, конечно, проблема героя. Потому что, по правде говоря, сыщик всегда идиот, и автору требуется недюжинный талант, чтобы скрыть это обстоятельство.
– Ну, знаете ли, тут вы загнули! – заметил Дмитрий. – А Шерлок Холмс? Комиссар Мегрэ? Ниро Вулф?
– А Эркюль Пуаро? – сердито спросила его жена.
– Олухи, остолопы, болваны, шарлатаны и прохиндеи, – упиваясь каждым словом, изрек Лев. – Ни одному из этих граждан я бы не доверил даже чистить фамильное серебро – при условии, конечно, если бы оно у меня было. Во-первых, они никогда не могут вычислить убийцу с первого раза. Они кружат вокруг убийцы, который надувает их, как хочет, и за их спиной попросту смеется над ними. Во-вторых, обычно они доползают до истины, когда число убитых достигает трехзначной цифры. У них под носом убивают, убивают и убивают, а они знай строят умные теории вместо того, чтобы попросту схватить преступника за шкирку и сказать ему: дорогуша, все эти смерти были выгодны только вам, значит, вы их и совершили! В-третьих, они живут в хрен знает каком веке, еще до дактилоскопии, да что там дактилоскопии – такой необходимой штуки, как свидетель, который просто шел мимо. Потому что вы можете говорить все, что угодно, но самое важное в раскрытии преступлений – это свидетель, который заметил и запомнил! А вторая важная составляющая – это улики и отпечатки пальцев. Зато мастера сыска чертовски подкованы по части логики, которая, замечу мимоходом, напрочь должна вырубаться, как только дело касается людей. И вот, вместо того чтобы искать свидетелей и улики, эти великие мыслители вяло ругаются с правоохранительными органами – вспомните, к примеру, несчастного инспектора Лестрейда, вся вина которого заключается в том, что он служил в полиции, – играют на скрипке, строят совершенно дикие умозаключения и в конце концов – поскольку автор, естественно, на их стороне – после горы трупов и чудовищных промахов таки находят истинного виновника. И при этом, между прочим, читатели восхищаются горе-сыщиками, хотя в жизни таким людям не подали бы руки.
– Лев, – серьезно спросила Виктория, – ты что, излагаешь нам конспект своей будущей статьи? Так гладко говоришь, словно по писаному!
– Вот что значит пишущий человек! – хмыкнул Подгорный. – Сразу же меня поймала! Возникает вопрос: какого черта тогда читатели так привязаны к этому жанру, если сыщики – идиоты, жертвы обычно не вызывают ни капли симпатии, а преступники настолько ловки, что водят ищеек за нос вплоть до предпоследней главы?
– Лев, – последовал незамедлительный ответ, – иди к черту!
– Отвечай или я сейчас же отдам твой завтрак Кавериным, – без зазрения совести объявил шантажист. – И ты умрешь от голода! Ну? Почему детектив так популярен, скажем откровенно – незаслуженно популярен, а?
– По двум причинам, – сдалась Виктория. – Во-первых, каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-нибудь убить. А во-вторых, детектив в конечном итоге показывает торжество справедливости, то есть то, что в жизни присутствует далеко не всегда. В жизни можно убить и уйти безнаказанным, обворовать миллионы людей и процветать, не зная хлопот. А в детективе преступник всегда пойман и несет наказание, и, конечно, этот момент интуитивно очень симпатичен читателям, кто бы они ни были.
– Поздравляю, ты заслужила свой завтрак, – объявил Лев и выложил его на тарелку. – Плюс третья причина: это самый простой жанр, который почти стопроцентно гарантирует чистое развлечение. Тебя может мутить от приторности любовного романа, ты можешь зевать от фантастики, но детектив по крайней мере обещает, что ты не будешь скучать.
– А мне? – возмутился Кирилл, косясь на тарелку Виктории.
– Мы тоже не против добавки, если честно, – подала голос Надя.
– Вот и готовьте сами, – ответил Лев, расплываясь в улыбке. – Повар берет отгул.
– Кирилл, возьми у меня, тут все равно слишком много, – шепнула Виктория. Ее друг сделал мученическое лицо, но вскоре без всяких церемоний залез вилкой к ней в тарелку.
– Пожалуй, мы пойдем, – нерешительно сказал Дмитрий и стал подниматься, но тут на кухне появилось новое лицо.
– А, вот вы все где, – протянул Олег Кошкин. – Очень хорошо. Мне надо поговорить с теми из вас, с кем я еще не успел побеседовать. По отдельности, – на всякий случай уточнил он.
– И со мной тоже? – подала голос Ира.
– Да, – серьезно подтвердил Кошкин, – и с вами.
Надя и Дмитрий переглянулись.
– Честно говоря, – нерешительно начала Надя, – я не знаю, чем мы могли бы вам помочь… Конечно, мы расскажем все, что знаем о Евгении, но… то, что происходит, – это такая дикость!
– Минуточку, – вмешался критик, – Олег Иваныч…
– Олег Петрович, – ледяным тоном поправил его капитан.
– Мы искренне уважаем ваше желание найти виновника этих ужасных событий, – объявил Лев, глядя Кошкину в глаза. – Но если бы мы что-то знали, разве мы стали бы скрывать? – Он обернулся к присутствующим. – Кто видел, как кто-нибудь бросал таблетку в бокал Валентина Степановича?
– По-моему, это глупо, – пробормотала Надя. – Ведь и так понятно, что никто ничего не видел.
– Отлично. Продолжаем наш экспресс-опрос! Кто видел, как некто взял подарочный нож из коллекции хозяина, либо был свидетелем, как некто уединился с этим ножом и покойным профессором на пару, либо как тот же некто воткнул нож в вышеназванного профессора? А? Отвечайте!
Гробовое молчание было ему ответом.
– Может, кто-то из присутствующих выходил ночью из дома? – с интересом спросил Лев. – И убил коллегу присутствующего здесь Олега Петровича?
– Мы уже говорили, что никуда не выходили! – пропищала Ира, косясь на пустую сковородку на плите.
– И наконец, – плачущим голосом закончил Подгорный, – если кто-то из присутствующих имел несчастье проломить голову второй супруге Валентина Степановича Адрианова, я умоляю его немедленно сознаться.
– По-моему, нелепо подозревать кого-то из нас, – буркнул Кирилл.
– Ну да, – подозрительно легко согласился Лев. – Предлагаю во всем обвинить домработницу или наследницу всего законно нажитого Адриановым имущества. Поэтому пусть настоящие убийцы быстренько пойдут и подбросят им все необходимые улики. Олег Петрович будет счастлив проявить смекалку, мы все хором воскликнем: «А ведь мы так и думали!» – и нелепое расследование подойдет хоть к какому-нибудь концу… а, черт! Отпусти!