Её проклятие. Его Истинная
Шрифт:
Да что там, кажется, он на несколько минут дышать перестал, а потом его грудь начала вздыматься в ускоренном ритме. От такого голова закружилась, наверняка.
– Я понимаю, что моя просьба вас может напугать, — сказал Меелинг в волнении, — но все же рискну это сказать. Вы могли бы показать вашу брачную татуировку?
– Но… зачем? — Золиданна притворно удивилась. Это было несколько нарочито, но Дитмор ничего не заметил, слишком был взбудоражен происходящим. — Может, вы шаман? И сумеете истолковать этот знак?
Она посмотрела
– Я не шаман. — Дитмор неуверенно ей улыбнулся. — Но могу иметь отношение к вашему знаку, как бы безумно это не звучало. Возможно, наша с вами встреча предрешена самой Судьбой.
– Но… — она в нерешительности замолкла. А потом, спустя некоторое время, будто бы подумала и нашла, чем продолжить. — Эта татуировка находится на нескромном месте. Мне странно показывать ее мужчине.
– На нескромном? — он, вроде бы, даже испугался. Золиданна решила, что немного перестаралась с эпитетами. — Боюсь предположить, что это может быть.
— Плечо, — ответила девушка на этот раз быстрее.
– Да, понимаю, это часть тела сложно показывать незнакомцу. Если только на балу. Но, может, у вас не приняты открытые бальные платья?
– Приняты, конечно же, — Золиданна оживилась, на мгновение перед ее глазами промелькнула картинка пышного бала. Она любила такие времяпрепровождения.
— Действительно, я, вероятно, излишне смущаюсь, тогда как от меня не требуется никаких сложных вещей.
– Девичье смущение никогда не бывает излишним, — галантно заметил Дитмор. А глаза его при этом горели нетерпением. Еще немного его потомить?
Золи чувствовала, что она сегодня в ударе.
Бросив еще один неуверенный взгляд на молодого мужчину, она сказала почти кокетливо… тут главное - выдержать меру:
– Я уже говорила, что испытываю доверие к вам, господин Дитмор. И мне почему-то кажется, что я могу показать вам это…
Она откинула свой шарф. И жадному, ищущему взгляду кронпринца открылась детально выписанная метка. Каждый штрих четко прорисован тончайшей магической иглой. След от лапы хищника с выпущенными когтями. И по кругу написано: “Его предреченная”.
Глава 6. Предреченная
Дориана стояла перед шкафом, который гостеприимно распахнул дверцы, предлагая ей выбор. Не очень богатый, надо сказать. Зато от всех щедрот своей деревянной души.
У них с Соланой размер почти один. Телосложение Дорианы пусть и более хрупкое, но рост такой же, как и у дочки пекарей. Дори носила пока повседневные платья Солы, а теперь пришел черед оценить ее выходной гардероб.
– Солана большую часть
– Могу ли я воспользоваться этими нарядами? — осторожно уточнила Дориана. — Ведь хозяйке их вряд ли понравится, что в них незнакомая ей девушка ходит.
– Не думаю, что Сола когда-либо еще их наденет, — вздохнула Илана. И Дори уверилась в своих подозрениях окончательно. Но расспросы прекратила. Нечего раны бередить. Эта славная женщина только-только в себя от недуга приходить начала, а если ее нервная горячка от переживаний схватит? Дориана так сразу ее исцелить не сможет. Душевные хвори – самые сложные. Хитро цепляются за плоть человеческую, пьют силы и заползают во все пустые уголки сознания.
– Я даже не знаю местной моды, — спохватилась Дори, — а вдруг выберу что-то, уже не популярное сейчас?
– Это ты хорошо заметила, — оживилась Илана, — вот, к примеру, это розовое с блестками до того, как Сола и Гештор помолвку объявили, очень модное было. А сейчас скажут, будто безвкусица это. А вот это, нежно-кремовое, можно привести в должный вид. Спороть оборки, их не носят нынче. И брошь я тебе дам. Ее моя мать носила, но это классика, которая всегда в почете.
Дориана и сама не ожидала, что эти женские хлопоты настолько её увлекут. Да и хозяйку тоже.
О приготовлении ужина обе на время позабыли.
Вынули из шкафа платье, придирчиво его оглядели.
– Можем ли мы на левое плечо немного приспустить что-то вроде шлейфа или накидки? — спросила Дориана. — Чтобы руку мне прикрыть.
– Я ведь тебя даже не спрашивала про повязку твою, — сказала Илана, — что ты скрываешь под ней? Сначала думалось мне, что это обычаи страны твоей, но ты вряд ли стала бы сейчас под фасон наряда подгадывать. Сняла бы. Значит, не можешь… Метка там у тебя какая, или вера твоя требует носить полотно на руке?
– Там клеймо, — призналась Дориана, — но клянусь, не совершала я никакого преступления. Не воровала и не любодействовала.
– Могла бы и не говорить! — Илана будто обиделась. — Что я, людей не вижу, что ли? Душа светлая у тебя. Исцелять ты способна. А ежели преступницей была б, дар этот исчез навечно. Я знаю, как магия работает. Хоть у нас ее теперь мало кто тут носит в себе. Против воли родительской пошла? Принуждали тебя к чему? Впрочем, можешь не говорить. Пытать не стану.
– Нет у меня родителей, — Дори почувствовала, что может рассказать своей покровительнице о себе, — я сирота круглая. А мачеха хотела замуж меня продать выгодно. Обещала правителю нашему. У него же жены среди живых надолго не задерживаются. И я выбрала позорную метку.