Её проклятие. Его Истинная
Шрифт:
– Неужели бал? — Арлана оживилась. Балы Меелинги давали, но по праздникам. И как почти любая женщина, особенно женщина светская, Арлана приемы любила. Для нее это была возможность общения с подругами из других областей Меелинги или даже парочки стран по соседству, потому что для особенно торжественных приемов гостей созывали не только из местной знати.
– Может, пока и не бал, – с сомнением покачал головой король, — но больше, чем обычный праздничный ужин. Жаль, что кондитер наш приболел. Придется замену ему искать на время.
6.3
Непонятно,
Да, они оба успокаивали девушку, говоря, что ничего серьезного от этой встречи никто и не ждет. Но это чтоб не напугать своего хрупкого приемыша.
С семейством Олиакана Хинга Лисмор породниться хотел давно. Сын его, Илек, парень толковый и целеустремленный. Знает, чего от жизни желает взять и идет своим путем, выбранным еще в школьные годы. Такого бы зятя любому пожелать. И рукастый, и сообразительный.
Лисмор с Иланой все пытались сговорить Илека с Солой, но та ни в какую. Можно подумать, кого лучше себе нашла, иэх!
Но вспоминать об этом не хочется, чтобы настроение не портить.
Лисмор горько вздохнул, причесываясь у зеркала, не пятернёй, как обычно, а гребешком, сработанным из бронзы. Старуха говорила, что деревянные полезнее, зато металлический вечен почти. Один раз заплатишь побольше, зато пользуешься всю жизнь потом.
Олиакан на днях встретил Лисма в городе и поинтересовался, как он в рабочее время сумел отлучиться из пекарни. Лисмор и похвастал ему, что нашел чудесную помощницу. Мало того что старательная и почтительная, так еще и магией наделена. Потому как из дальних краев к ним прибыла.
– Если она еще молода и собой хороша, я б ее у тебя засватал! — оживился Олиакан.
– Вот ты старый греховодник! – возмутился пекарь. — Только овдовел как о прошлом годе, уже засватать собрался юную деву!
– Да не для себя же! — обиделся Олиакан. — Никак, дырка от бублика у тебя вместо головы. Сына своего женить хочу. Парню уже почти тридцать, а он холостой. То учится, то умения повышает рабочие, не заботится о продолжении рода. Я думал и не интересно это ему, но вот на днях отпили мы с ним породистого эля, и он признался, что готов уже согласиться на любую невесту, более-менее годную, чтоб самому не искать. Он же своим домом живет, за ним уход нужен.
– И что, думаешь, возьмет он жену, а та будет целыми днями по хозяйству? — насторожился Лисмор. — Может лучше служанку нанять?
– Это уже они как с женой сговорятся, — замахал руками Олиакан, — но парень мой уюта хочет, а я – внуков. И подопечная твоя может помогать тебе как и раньше, мы за трудовую семью. А знаешь, давай-ка за ужином их познакомим, да посмотрим, ладно ли будут вместе смотреться? А коли сговоримся, ты знаешь, я за благодарностью не постою. Зерно у тебя всегда будет не просто по самой выгодной цене, а по родственной.
Олиакан владел целым полем и своей мельницей, за которыми следил с десяток работников. Все это, понятное дело, сыну перейдет потом. А парень
Очень выгодно с такой семьей отношения иметь, что ни говори.
Лисмор с Олиаканом по рукам ударили, дело за малым оставалось – молодых вместе свести.
Вроде как и принуждать он Дориану не собирался, и ой, как хотелось бы, чтобы получилось всё!
Пригладив на себе видавший виды парадный сюртук и придирчиво осмотрев, нет ли муки на нем, Лисмор спустился в небольшую гостиную, которая сегодня стала светлей. Шторы, обычно наглухо отрезающие комнату от окружающего мира, были раздвинуты, а всё помещение тщательно убрано. Накрытый стол сиял белоснежной скатертью, а подле него хлопотали его дамы.
На сердце у пекаря вдруг потеплело. Да, эта девчушка никто для него. Но сочувствие вызывает, и помочь ей тем паче хочется. Такие вот милые цветочки срывают негодяи, потому что девица благовоспитанная не сможет отличить так сразу достойного человека от мерзавца. Толковые парни им скучными кажутся, а те, кто пыль в глаза пускают, выпьют душу и бросят опустошенную красавицу с мертвым взглядом.
Б-р-р, жутковатый вышел образ.
– И как, готово у нас всё? — спросил он, стараясь, чтобы бодро прозвучало.
– Главное, Дори готова, — улыбнулась Илана, — смотри, какое платье мы ей справили!
Помощница и правда выглядела изумительно. Такая чистая, светлая. Наряд Соланы, чуть измененный, очень ей шел.
Послышался стук в дверь и женщины подпрыгнули.
– Чего переполошились? Гости это пришли.
Лисмор открыл входную дверь, впуская Олиакана и Илека. Оба смуглые, подтянутые, с жесткими курчавыми волосами и темными, почти черными глазами. У отца шевелюра слегка тронута сединой. Сын держит в каждой руке по небольшому, но изящно составленному букету.
– Илек! Как ты возмужал! — Илана, кажется, залюбовалась парнем.
– А вы хорошо выглядите, тетушка, — Илек чмокнул ее в щеку, вложил в руку букет, — вот ваши любимые сиреневые астры.
– Ах, не забыл же!
Илана и сама расцвела.
– Я заботами нашей Дорианы поправилась, — похвастала женщина, показывая на девушку, скромно стоявшую позади, — Дори, подойди ближе, познакомься с гостями и нашими.
Дори поймала взгляд молодого гончара. Цепкий, испытующий. Какой странный человек. Губы его улыбаются, а глаза – нет. И на дне этих темных озер плещется нечто пока для нее сокрытое.
– Вы так прекрасны, Дориана, — произнес Илек, вручая девушке букет из нежных белых роз.
– Благодарю, — почти прошептала она.
После привествий и приличных случаю представлений, мужчины уселись за стол, женщины же продолжили накрывать.
Наконец, все приступили к трапезе.
– Сказывают, ты теперь среди известных гончаров? — спросил Лисмор Илека, подкладывая себе рыбы.
– Скажете тоже, известных, — улыбнулся Илек, — только начинаю свой путь. Но ремесло мне нравится. Работаю я как на круге, так и штамповкой.