Её я
Шрифт:
И вновь Фаттах воскликнул:
– О, Али-заступник!
Внезапно к покойницкой подъехал джип цвета хаки. Из него высыпала группа военных в униформе. Они вошли в покойницкую через служебный вход, и началась суматоха похорон. Хани, попросив Халию пождать его здесь, отправился следом за ними. Правда, он остановился у автомобиля и спросил Немата, пойдет ли он провожать шахида или останется в машине. Немат печально ответил:
– Конечно, пойду, сейчас догоню вас. Хочу все посмотреть до конца, своими глазами…
Хани понимающе кивнул и начал уговаривать нас с Фаттахом тоже сопровождать тело.
– Прошу вас, присоединяйтесь! Мы не совсем поняли, кто вы по профессии, но мне кажется, что для вашей работы это будет небесполезно.
Возле двери, откуда выносят тела – столпотворение. Часовые стоят в ожидании. А я все надеялся, что церемония погребения закончится быстро и что мы скоро поедем в Баге-Тути. Однако прошло целых полчаса, прежде чем вынесли тело в гробу, накрытом трехцветным иранским флагом. Качаясь на руках ребят в форме, гроб выплыл из покойницкой. Все громко воскликнули: «Нет Бога, кроме Аллаха!» Здесь же быстро прочитали намаз. Омовения такой намаз не требовал, так как его читали стоя, и обувь не нужно было снимать. Много времени это не заняло. Поскольку хоронили неизвестного, то мулла называл его не по имени, а просто «шахид Абдулла ибн Абдулла». Потом гроб подняли и понесли на участок шахидов номер 32. Несли очень быстро, почти рысцой, причем у меня все мысли были о том, как тяжело Хани с его протезом угнаться за этой процессией. Бедняга вовсю старался не отстать, более того, он даже на ходу привлек мое внимание к тому, как сильно раскачивается гроб. Сказал: это признак того, что тело покойного не потеряло в весе. Наконец подошли – вернее подбежали – к заранее вырытой могиле. Вокруг нее опять столпотворение и не пробиться. Чтецов молитвы захоронения пропускают к могиле, и они читают свои тексты по Абдулле ибн Абдулле. Затем гроб опускают в могилу, и солдаты несколько нервно – видимо, переживают – закапывают ее. После этого – «Фатиха», и по знаку распорядителя, начинается оплакивание:
Хусейн, Хусейн, Абу-Абдулла…
Хусейн, Хусейн, Абу-Абдулла…
Горестное ощущение нарастает и вот уже достигает своего пика, прощающиеся с покойным бьют себя по головам, по лицам, ритмично выпевают слова погребального плача…
Мы возвращаемся к покойницкой и к автомобилю, я и Хани. Я говорю:
– Сколько тепла было и неподдельного горя!.. Действительно, словно брата хоронили…
– А так оно и есть, – отвечает он. – Это действительно их брат. Я же говорил, похороны неизвестных шахидов вызывают особенные чувства… Жаль, что господин Фаттах не пошел!
– Притом что они так быстро бежали, правильно он сделал, что не пошел…
Хани ничего не ответил, и вскоре мы издали увидели его синий автомобиль. Поскольку из-за хромоты Хани мы отстали от других возвращающихся с похорон, то, пока мы дошли до покойницкой, джип с солдатами уже отъехал, члены этой команды перезахоронения на ходу кричали Хани каждый свое:
– Господин полковник! И этого не опознали…
– Хаджи! До свидания! Увидимся!
– Дорогой Хани, до встречи! О, Али…
Возле автомобиля нас ждала Халия. Немат, все так же надувшись, сидел на заднем сиденье: похоже, он ни на сантиметр с места не сдвинулся. Мы хотели уже ехать, когда Халия спросила своего мужа:
– А где же дядя?
– А разве он не тут оставался?
– Нет!
Мы с удивлением оглянулись по сторонам. Я как-то не задумывался о том, где же Фаттах, мне казалось, он остался вместе с Халией. Хани спросил меня:
– Так господин Фаттах не ходил с нами?
– Нет… Не ходил.
Немат наконец нарушил свое угрюмое молчание и пояснил:
– Он пошел в покойницкую! Наверное, решил подарить им воду из своего пруда…
Конечно, он тоже должен был увидеть это неразложившееся тело… Мы с Хани отправились к служебному входу в покойницкую, туда, где Хани уже был сегодня. В моих интересах было поскорее найти Фаттаха и тронуться дальше в путь, в Баге-Тути. Очень мне не терпелось увидеть могилы Марьям и Махтаб. А также могилу Карима. Я слышал, что на его надгробье написано «Карим Фаттах»! В общем-то, и отца его уже называли Искандер Фаттахов, а у Карима и в метрике была проставлена фамилия Фаттах… Мои мысли прервал оклик часового:
– Вы куда?
– Я с этим господином! – Я указал на Хани, от которого немного отстал.
Меня пропустили в покойницкую следом за Хани, и я увидел здешнего врача в белом халате и со стетоскопом на шее, который, удобно развалившись за столом, читал газету. Про себя я сказал: ну и нервы у этого господина! Хани, видимо, хотел спросить его насчет Фаттаха, но врач, оторвавшись от чтения, сам спросил Хани:
– Уважаемый, что же вы не забираете вашего покойного?
– Мы его уже забрали! – удивился Хани.
Врач, вздохнув, бросил газету на стол и, молча, отвел нас в следующую комнату – обмывочную. На первом металлическом топчане лежало тело молодого человека лет тридцати. На груди его я заметил рану и, подойдя и посмотрев повнимательнее, решил, что это рана от пули. Подняв руку, я хотел было коснуться его тела, но сам себя остановил, так как притрагивание могло нарушить ритуальную чистоту после омовения… Я услышал голос Хани:
– Уважаемый доктор! Это действительно наш покойный…
– А я вам о чем говорю? – Врач раздраженно развел руками. – Почему вы его не забираете?
Хани сконфуженно озирался. Несколько работников омывали другое тело – на третьем топчане. Хани пошел к ним, поскользнулся на мокром полу и упал бы, если бы я не поддержал его вовремя. Из-за шумного плеска воды говорить было трудно, и Хани попросил этих ребят остановить работу.
– Уважаемый! – обратился он к одному из них. – Недавно вы отсюда выдали тело. В военном гробу.
Работник с накинутым на плечо саваном кивнул:
– Да, выдали. Это был шахид, но, поскольку тело не разложилось, мы его обмыли.
Изумленно озираясь, Хани заявил:
– Но это было не наше тело! Наш шахид – на переднем топчане…
Работник снял саван с плеча и накрыл им тело на третьем топчане. Оглянулся на первый топчан, где лежало неразложившееся тело шахида. Хани криком закричал:
– Уважаемый, я с вами разговариваю! Наше тело вон лежит!
Работник пристально посмотрел Хани прямо в глаза:
– Можно подумать, шахид ваш опоздает! Вы десять лет ждали и не можете обождать десять минут!
Хани был вне себя, его трясло.