Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов)
Шрифт:
— Ты хочешь, чтобы я бросил все свои дела и поехал в больницу? — поморщился инспектор.
— Не ври, последнюю неделю ты ничем не был занят, — справедливо заметил Фаркрафт.
Гэлбрайту пришлось согласиться с этим утверждением.
— Ладно, ладно, по старой дружбе... — будто бы делая одолжение, произнес он. — Но позволь мне спросить, какая тебе польза от того, что я расскажу по возвращению?
— Польза? — удивился Фаркрафт. — Честно говоря, я сам этого не очень понимаю. Знаешь, у меня такое
Фаркрафт, не сумев выразить свои мысли в понятной другу форме, пожал ему руку и, сказав на прощание «Ни пуха ни пера!», перешел дорогу и зашел в небольшое кафе — видимо, ему хотелось омочить пересохшее от волнения горло. А Гэлбрайт, послав ему в спину полный недоумения взгляд, встал спиной к стене продуктового магазина и принялся внимательно изучать газету. Изучив как следует заметку об аварии, он запомнил адрес больницы, куда была доставлена жертва, и, выйдя на оживленное шоссе, поймал такси. Гэлбрайт задумался о том, что вызвало беспокойство Фаркрафта. Он воспринял слова своего друга о некоем духе мести как мистическую чушь, в которую сам бы никогда не поверил. Здесь явно было замешано что-то иное...
Вскоре Гэлбрайт решил, что лучше не ломать голову над тем, что находится за пределами его понимания. Он просто сказал себе, что, возможно, у него просто нет необходимой информации, и именно из этого обстоятельства проистекает ореол таинственности всей этой ситуации. Поэтому, не зная, что еще предпринять, инспектор решил завязать разговор с таксистом, но из этого мало что вышло, потому что водитель, в машину которого он сел, был на редкость мрачен и не особенно горел желанием общаться с пассажиром. Поэтому Гэлбрайт, который в ответ на свой наводящий вопрос о погоде получил лишь сухое «Я жив, и это главное», решил, что лучше будет просто посмотреть в окно.
Наконец, машина доставила инспектора в Портлендский адвентистский медицинский центр, где находился фармацевт, пострадавший в утренней аварии. Гэлбрайт расплатился с таксистом и направился к парадным дверям больницы. К нему тут же подбежала женщина, одетая в форму сестры милосердия.
— Сестра, вы не знаете, куда поместили мистера по фамилии Йонс? — обратился к ней инспектор.
— Вы имеете в виду того, который пострадал в аварии сегодня утром? — спросила женщина.
— Да, конечно, — нетерпеливо сказал Гэлбрайт
— Его определили в хирургическое отделение, это на втором этаже.
— Я смиренно благодарю вас, сестра.
— Подождите, сегодня не приемный день!
Гэлбрайт показал ей свое полицейское удостоверение и решительно вошёл во входные двери. Сестра милосердия последовала за ним с молчаливым недовольством. Поднявшись на второй этаж, Гэлбрайт встретил какого-то врача и попросил его сказать ему, в какой палате лежит нужный инспектору человек. Врач, сказав ему, что беспокоить этого пациента крайне нежелательно для его здоровья, проводил Гэлбрайта до нужной двери и, приложив палец к губам — видимо, это был знак, чтобы тот не повышал голос в палате — впустил его внутрь.
Гэлбрайт увидел огромного и коренастого немолодого мужчину, который лежал на больничной койке под белым одеялом. Его мощная грудь медленно вздымалась от шумного дыхания. Посетителю показалось, что мистер Йонс немного похож на старого медведя,
— У него паралич Белла, — прошептал доктор Гэлбрайту.
Инспектор даже не повернулся в сторону медика — вместо этого он тихо приблизился к больничной койке, стараясь ступать как можно тише.
— Мистер Йонс, — стараясь не повышать голос, обратился он к мужчине, лежащему на кровати, — я из полиции Портленда...
— Полиции, — вдруг послышался глубокий бас пациента, который, не мигая, продолжал смотреть в потолок.
Гэлбрайт ожидал услышать от него ещё хоть что-нибудь, но, видимо, мистер Йонс просто отреагировал на это волнующее слово и автоматически повторил его. Постояв так с минуту, посетитель повернулся и вышел из палаты.
— Мы постараемся приложить все свои усилия, но в лучшем случае он не сможет мыслить здраво, — сказал доктор. — На самом деле он не был серьезно ранен — на его теле не было обнаружено никаких повреждений, но у него серьёзные проблемы с психикой...
— Могу я позвонить отсюда? — Гэлбрайт прервал эту малоинтересную для него тираду.
— Да, конечно, телефон в конце коридора.
По голосу врача было видно, что он рад узнать, что полицейский уже закончил свой визит и скоро покинет больницу. Гэлбрайт подошел к телефону, размышляя по пути, куда бы ему позвонить, чтобы Фаркрафт определенно мог ответить ему. Его определенно сейчас не было дома, и вряд ли ему что-нибудь было нужно в полицейском участке в это время... В конце концов, Гэлбрайт решил позвонить в кафе, куда, как он помнил, его друг зашел после их встречи в магазине. И он не ошибся — спросив, может ли владелец позвать Фаркрафта к телефону и получив «Да, подождите немного», Гэлбрайт оживился. Через полминуты его друг взял трубку.
— Здорово, приятель, это ты?
— Привет, сейчас я нахожусь в Портлендском адвентистском медицинском центре.
— Спасибо, что исполнил мою прихоть.
— Не знаю, расстроит ли тебя то, что я скажу, но, короче говоря, мистер Йонс получил повреждение мозга.
— Мои соболезнования... Так ты узнал что-нибудь из его уст?
— Всё, что он смог сказать, лишь как попугай повторить за мной слово «полиция». Мне показалось, что это оттого, что у него была какая-то психическая травма, связанная с этим.
— Ну, ну, если бы ты был отцом маленькой девочки, ты был бы ещё не так расстроен, когда твою... Кхм-кхм...
— Это совсем вылетело у меня из головы.
— Ах ты дырявая башка. Ладно, чёрт с ним. Кстати, как ты догадался, что я в кафе?
— Я видел, как ты туда зашёл.
— И ты подумал, что я застрял здесь надолго? Ха-ха, ты был совершенно прав.
— Что ж, удачи с этим.
— Мы еще встретимся!